Послушная вдова

- - - - - - - - - - - - - - «молчи. ты лучше, чем твои слова» (Г. Чулков)

МОЛЧИ

молчи, ты лучше, чем твои слова
молчи, ребёнок, юноша, нимфетка
молчи, невеста, жёнушка, вдова
молчи, блондинка, рыжая, брюнетка...

молчи, танцор, актриса, фигурист
молчи, боксёр, политик, журналюга
молчи, моделька, сисадмин, стилист
молчи, деляга, мент, военный, шлюха...

молчи, премьер-министр и поп-звезда,
нацист, единорос и коммуняка,
молчи, собчак, милонов, джигурда
молчи, как тот...

Я был никем весь век под русским солнцем,
И лучше б мне остаться в роли той,
Но если тело рвётся на постой,
Душа ещё способна побороться.

Что ж, в добрый час! Убей врагов, душа,
И воцарись на звёздном небосклоне!
Пусть вознесут Божественные кони
Туда мой дух, где медного гроша

Безсильна власть, и где царёк лукавый
Не мельтешит пред взором день-деньской,
Обласканный сворованною славой
И обокравший нагло род людской,

Что вверен был ему Всесильным Богом,
Чтоб на суде со лжи...

Синеокая вдова,
С проседью коса тугая.
Ласково меня звала,
Ягод пробовать давая.

И нескучный разговор,
Позабыв про все на свете.
Я вошел на Марьин двор,
Розы сразу заприметил.

В семь цветов роскошный сад,
Удивлял меня не скоро.
Все сверкало сердцу в лад,
Даже птицы пели хором.

И присели на скамью,
Созерцая се блаженство.
Был у рая на краю,
Это, просто, совершенство.

И не слыша разговор,
Все парил лукавым взглядом.
Заколдованный был двор,
Изумительным парадом...

Вот сорок третий год закончил бег,
Сорок четвертый взял свои начала.
Уж чем там отличился человек –
Не знаю, может рана подгадала,
Иль повезло солдату в кой-то век.

Но, как бы ни случилось, а отец
Тот год встречал в Москве с семьей своею.
Какой определен ему конец
Солдат не знает, тем сердца скорее
Стучали у двоих – приди малец!

Три дня, две ночи, а потом в окоп.
Обычная солдатская работа,
Жена и дочки не боялись, чтоб,
Врага от дома гнать ведь должен кто-то,
Штыком и кулаком...

В дождях осенних окна.
Вся ночь – как вдовий стон.
Верни мне то, что отнял:
покой душевный, сон…

А ночь бела, бела, бела…,
как пряди ранней седины.
А я вчера ещё была
в краю любви, где снятся сны
лазоревые – синие,
украшенные инеем
с алмазной звёздной крошкою
и снежною порошею,
а также сны зелёные
с развесистыми клёнами,
синицами-плутовками
и божьими коровками,
багряные осенние
и пьяные весенние…

А ночь бела, бела, бела!..
А я вчера ещё была
в краю любви, где снятся сны...

Зима неизбежна,
Нет вечного лета.
Буран лапой снежной,
Накроет мир где-то.

И вой вьюги песней,
В степи снова станет,
Кому-то последней,
Дав пропуск в нирвану.

И снова заплачет,
По милому где-то,
Слезою горячей,
Вдовой став невеста.

Что ж, всяко бывает,
Своё всем даётся.
Одни замерзают,
Других сожжёт солнце.

Поймёт это разум,
А сердце страдает.
Ведь чувств по приказу,
В душе не бывает...
Марковцев Ю.

Тишина.... Не звонят колокольцы
под дугой бОрзой тройки – судьбы.
Тесным кругом стоят богомольцы.
В центре круга, на стульях – гробы.
Их неспешно священник обходит.
Свет лампады прозрачен и чист.
В том гробу, что налево, при входе -
сорока с лишним лет пианист.
У вдовы, что сейчас зарыдает
безутешно, истошно, навзрыд,
в тонких пальцах свеча догорает.
Капля воска на ногте дрожит.
Сиротливо стихам моим стало.
Буквы жмутся друг к дружке во мгле.
До чего же отпущено мало
жить талантам...

За часом час, за годом год идём мы по планете.
Мы нашей Родины сыны, большой земли мы дети.
Мы нашей Родины сыны, но мать то нас не любит.
В пучине пагубных невзгод сердца людские губит.

Опять разбился самолёт, погибли люди. Много!
О! Если б знать они могли, куда ведёт дорога.
О! Если б знать они могли, то в отпуск не спешили б.
И в самолет, что жизнь возьмет сесть точно б не решились.

Но вышло всё вот так как есть: власть ищет виноватых.
За смерть людей, так повелось, у нас...

Перелистывая газеты стёкол ежеутренних,
нагретый постелью,
ем сон,
в нём – царь.

«Дай те мне дом.
Я буду рабом.
Но буду гордиться страной,
в которой живу,
и гной
перегноем сползётся к окраинам будущих тем» -
слова неказистых мужчин
и вдов,
свёрстанных в кровь
будущих вен
перемен.

«Нет переменам. Нет.»
Так говорил кадет,
правнук кадета,
дед,
все они.

март 2012

в полумраке февральской воды
изголовье ветрами подмято,
рукавами затрутся ходы
и запахнет над чайником мятой.
пустота тебе больше не врЁт
и не щедриться альтернативой,
и плешивая крыса грызЁт
под замЁрзшие презервативы.
пахнет скарбом свалявшихся вдов
и ярыжно -мужицкой канвою,
о работе стЁртых задов
и влагалищ притЁртых нуждою.

а за окнами вьюжной поры
дохнут с голода птички- синички,
и стоят ледяные дворы
помня только собачьи клички.
неустанная тяжкая зовь
обещала вина и...