Последний

Моя последняя строка,
Дрожит усталая рука,
К концу подходит жизни вечер,
Событий ветер её свечи,
Погасит скоро и смерть ум,
Лишит движения и дум.

Но я дышу ещё пока,
И пусть, уже дрожит рука.
И пусть, смертельно я устал,
Я жизни, не закончил бал.
А значит, уходить мне рано,
Из бытия Земного плана.

И погребального венка,
Пусть даже и дрожит рука.
Я мне ещё не заслужил,
Ведь я, мне данной, жизни сил,
Последней капли не испил,
И всё, что должен, не свершил.

И пока пульс...

Себе позволив выпустить слова...
Себя позволив выпустить...

Я молюсь твоей тени, роза,
Я касаюсь твоего алого сна,
Я касаюсь твоих нежных лепестков,
Всех нерастраченных фраз…
Чтоб не удержать последнюю строку,
Последнее откровение, данное мне на земле...
И медленно пишется слово...
И трогает совершенством воздух...

Написать завещание детям еще неродившимся...
И создаёт ночь музыку,
Не испугавшись своих нот.
Разреши нам это изящество
И наше собственное безумие...

В самом первом и в последнем,
Крайность меры и сторон.
Нет стремления к победам,
В том, кто ползать был рождён.

Отражают нравы сущность,
Тех, кто ими наделён.
Закаляет сильных трудность,
Дел, событий и времён.

Только сила — не заслуги,
В нас с рождения она.
Не помогут все потуги,
Тем, в ком слабость их сильна.

Если слаб и дух, и тело,
Сила мозга не спасёт.
Разобравшись он в чём дело,
Вместе с телом пропадёт.

Кто меж первых и последних,
Может в их попасть число.
Мы начав...

Одевшись по моде последней
В помпезный зелёный наряд
Скользящей походкой день летний
Свершает свой смелый обряд.

Он как виртуозный художник,
Имея особенный дар,
От солнца уставших прохожих
Покрыл в шоколадный загар.

Звеня по просторам широким
Аккордами солнечных струн,
Вплетает затейливо в строки
Плывущий по воздуху звук.

Наполнив сады ароматом
Созревших за лето плодов,
День летний повеял прохладой
С далёких чужих берегов.

Одевшись по моде последней
В помпезный зелёный...

Время песни последней настало,
Грусти нет в её тихих словах.
Сожаление лишь, что жил мало,
В силу полную, в многих годах.

Об упущенном, я не печалюсь,
Перед миром людей, не винюсь.
Лишь на Небе, в грехах я покаюсь,
И простит, если есть Он, Исус.

А коль в Небо меня не допустят,
То согреет меня Ад огнём.
Там, тем более, проку нет в грусти,
Ведь за слабость, её примут в нём.

И я тихо спою, попрощавшись,
С теми, кто мне желан был и мил.
И спасибо, за общие наши,
Дни скажу — я...

Исчезнет, из вида, последняя нить паутинок
взлетая со змеем воздушным - осенним листком...
Роняя прозрачные капли, чуть грустных, слезинок
махнёт ему осень, своим разноцветным платком.

Закутает шалью, из стай улетающих, небо.
И ниже опустит подушки своих облаков.
На ниточки грусти, дождливо, осеннюю небыль
нанижет узором цветным из опавших листков.

Последних цветов лепестки рассыпая повсюду,
печальной походкой отправится в путь по полям.
Ах, осень! Грустна ты, но всё-таки хочется...

Что же там, за самым-самым краем,
За последней, крайнею чертой.
Обретём себя там иль растаем,
Станем чем-то или пустотой?

Уж давно не страх, а любопытство,
Во мне этот, задаёт вопрос.
Конца жизни, больше не боится,
Ум устав, от чёрных в ней полос.

Нет не стал, себе желать я смерти,
Просто зло, в ней видеть перестал.
Просто понял, что на белом свете,
Бог не зря, нас смертными создал.

Не все пешки, могут стать ферзями,
Явью быть, дано не всем мечтам.
Судьбы воля управляет нами...

Умирает надежда последней,
И покуда живёт она.
Уведёт в миг победы, след дней,
Даже тех, кто живёт у дна.

Помогает надежды сила,
Всё принять в мире так как есть.
Не забыв обо всём что было,
С этим жить, отвергая месть.

И пусть против весь мир восстанет,
Верой в счастье надежда в нём.
Дух поддержит и он воспрянет,
И возьмёт верх в борьбе со злом.

И надежда боль взгляда смерти,
Победит, только вы всегда.
Всей душой её свету верьте,
И отступит пред ним беда.

Умирает надежда...

Дни последние апреля
резво, налегке
улетают. Песни Леля
слышу. В узелке,

как в руке, собрались мысли.
Трепетно, легко
отпущу их. В синей выси
вижу далеко,

птиц небрежное паренье.
Вольно, не спеша,
откровенно в сладкой лени
нежится душа,

созерцает горизонты,
примеряя бег.
Небо в ярко-рыжем зонте
смотрит из под век

облаков, плывущих тихо
к дальним берегам.
И строка сорвалась лихо,
отворив "сезам",

будней мерное теченье,
нужное для грез...

Как человек меняется в глазах…
Когда нависает над ним страх!
Министр Улюкаев, каким был…
От простого народа голову воротил.
Вокруг себя ничего не замечал!
Только капитал семьи приумножал…
Когда обвинитель десять лет запросил,
Тут бывший министр заголосил.
Вспомнил сразу за трудовой народ!
Как он трудно в России живёт…
Вот так у нас многие не замечают,
Только когда трудно, - они понимают.
Как грабили в открытую свой народ!
Восхваляя своих коллег господ...
Как у них всё по жизни...