Последний фраер

На одуванчиковом парашюте
плывёт июль в последние деньки
под грозным небом в переливах ртути,
в изломах молний, в молоке реки.
Плывёт июль и, покидая на год,
глядит светло на этот летний мир
в слезах дождя и в поцелуях ягод…
Жаль, что не часто целовались мы!
Плывёт июль, и грозовой, и жаркий,
и с горки лето катится за ним.
А то, что мало целовались - жалко!
Как жжётся жалость....
Посчитаем дни -
недели две и август охладеет,
разляжется на жухнущей траве,
затем сентябрь золото...

Сонет 90

Уж если ты разлюбишь – так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!
И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром – утром без отрады.
Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Оставь сейчас, чтоб снова я постиг,
Что это горе всех невзгод больнее.
Что нет невзгод, а есть одна беда -
Твоей любви лишиться...

И будет лес прозрачно- золотистым,
Мне хватит краски дивно – золотой.
И где-то там порывист и неистов,
Останется любимый за чертой.
А в музыке, звеневшей, как сказанье
О древности, живет и наша страсть.
Как странно улыбнется на прощанье
Нам Берегиня, только страсти власть
Еще в душе разбуженной томится,
Мы в осени, как в мире торжества,
Там бабочка последняя резвится,
Там этих глаз влюбленных синева..
В душе Ярила спорил все с Усладом,
И победил их в высоте Дажьбог.
Лишь он царил...

Я брёл, засунув руки в дырявые карманы
И бредил про любое дрянное пальтецо.
Я брёл под небом, Муза, глядел в твоё лицо
И – о – ля – ля! – влюблялся в блестящие туманы.

Последняя штанина, истёртая до дыр,
Последний мальчик с пальчик стихи рифмует скверно.
Казалась мне Большая Медведица таверной.
Со мною в звёздном небе шептался звёздный клир.

Я слушал звёздный шёпот при придорожном камне.
Сентябрьский тихий вечер мерцал издалека мне
И каждою росинкой в меня отвагу лил.

Весь этот...

…Кто мы? Полузамёрзшая в метели
Крестьянская страна. Простор без края.
С черневшими, как точки, городами
На исполинской снеговой равнине.
Кто мы? Упрямый огонёк коптилки,
Сверхчеловеческая вера в правду,
Замёрзшие железные дороги,
И нищета, и стылые штыки.

… Кем ты была? Отчаянной, тревожной,
Чего-то ждущей женщиной. Тогда
Ты отдавала всё, как на рулетке,
Выигрывала, ставила вдвойне,
Втройне, не ошибаясь. Ты была…

…Ты думаешь, что я ищу покоя?..
Нет, милая, я очень осторожен...

На поле боя выросла трава,
Закрыв все выбоины и следы пожаров.
Там были сказаны последние слова
Тех, кто нас наградил бесценным даром.
Последние слова «Огонь!», «Ложись!»
И кое-что ещё. Не для печати.
А дар бесценный – это наша жизнь,
Наших родителей, сестёр и братьев.
Трава скрыла следы на поле том,
Деревья выросли, памяти лесом став.
И мы должны всегда помнить о том,
Какое б время ни было сейчас.

Наш верблюд пока шагает в ногу
С караваном уходящих лет,
И фотограф, выставив треногу,
Не последний делает портрет!

Не последний, очень я надеюсь,
Потому, как путь не одолен,
У костра с попутчиками греясь,
Был одною речью удивлен.

Много этот старец перевидел,
По крупицам истину постиг,
Краток век, конец его обиден,
Потому так ценен каждый миг!

Каждый час-попытка сделать лучше,
Каждый день-команда « От себя!»,
Лучше промолчать, чем не дослушать,
Жить, друзей любя и веселя...

Хрущов (1953-1964)

Взошёл на трон Никита,
ещё одна беда,
чего там не пропито,
давай, тащи сюда!

Хотели мы порядка,
нажили вахлака,
у Сталина вприсядку
плясал он гопака,

обнёс нас караваем,
в Канаде хлеб скупал,
поссорил нас с Китаем
и Церковь поприжал,

на наши уси-пуси
обиделся Китай,
но стали хинди-руси
пхай-пхай, пхай пхай, пхай пхай!

хоть запускал он в небо
космических послов,
оставил нас без хлеба
и даже без штанов,

но всё же, для России
сумел он послужить...

Жили-были дед да баба
В незапамятном году,
У царя был дед - начштаба
И Главспец по Какаду.
Какаду, такая птица,
Что живет за рубежом
Шастал, дед по заграницам,
С тульским, помповым, ружьем.
И в Австралии бродил он,
И в Бразилии бывал,
Он не трогал крокодилов,
Какаду он добывал.
Не любил штабных он кресел,
Хвать ружье и был таков,
А со временем на пенсию
Ушел, по выслуге годов.
Уж по той поре сынки подросли
И по тятькиной дорожке пошли,
Страсть любили...

Пуля в сладкой истоме,
Последней стрелять, ей назначенно.
В ожидании свинцовая стонет,
Ближе всё ближе и вот оно,
Стальное длинное дуло,
Тоннель на конце в свете тонет,
Там дальше что, знать пуля хочет.
Боёк горячий, на зло не торопит,
Мечтам полёта пуля молит.
Боёк встрепенувшись, пулю ударил,
Её последнюю в цель отправил.
Яркий свет встретил пулю свинцовую,
Необьятно большое, раздвинула гранью торцовую.
Захлебнувшись воздухом сладко-напористым,
Счастье полёта познала в скорости...