Последний вопрос

Ухожу в “последний” раз-
как судьба сводила нас?
“Позвонишь…”- сказал ты мне-
Улыбнулась в темноте…
Через час уже в пути…
Как из жизни мне уйти?
Ведь хочу к тебе опять,
Не могу так долго ждать.
И опять я далеко,
На душе мне не легко,
Ведь хочу к тебе опять…
Не желаю больше знать!
Прихожу не в первый раз-
Так судьба сводила нас.
“Не уйдёшь?”- сказал ты мне.
“Нет, конечно…” - в темноте.

Плеснет и солнца, и листвы последний день осенний.
Плеснет сиянья синевы осенний небосвод.
Летящий день не посулит ни ласк, ни потрясений,
Лишь суету, лишь суету сулит летящий год.

Уже итог определен, а слух уже подслушан,
Уже поранена душа скабрезным шепотком.
Уже кончается борьба, и храм полуразрушен
И суета, а суета растет, как снежный ком.

Случится радость пережить завистникам и стервам.
Они потешить поспешат и лапы, и уста.
И никому не объяснить, как страшно рвутся нервы...

С последним лучом заплетаются звенья –
Тени и люди, люди и тени.
С ворохом снов и бессмысленных мин
Выйду на путь обновленья.
Крыша за крышей, едва уловим,
Флюгер, решетка и дым-серпантин –
Все, чем так выжженный город любим –
Сделаю детской игрушкой:
Брошу щепотку щенячьей тоски,
Каплю желаний и нить мастерских,
Лунный оскал и твои дневники,
Что накропала подушка.
Крыша за крышей сплетутся в узор,
В галстук отца и ворон разговор,
В шкаф без петель, без дверей коридор,
В...

Плачут мужчины ,слёз не скрывая,
В путь последний тебя провожая.
Точку поставить решил ты с дуру,
Все разрешить позволил дулу.

Курок нажал...
Выстрел...
Всплеск...
И тебя уже нет...

А мы остались ,не понимая-
С кем ты расстался? С собой или с нами?

22,01,07

я пью смерть по капле
в доме сгоревшего детства
и с каждой минутой я дальше
перемотка обратно к началу
я пью свое время как имя
пытаясь понять его сущность
но открывшееся ускользает
и вновь я слова забываю
и жалость меня пронимает
до слез мне ушедшего жалко
и маменьки скоро не станет
останусь один в этом доме
без доброй веселой болтушки
и все станет в мире враждебно
никто не утешит в несчастьи
уж лучше б я умер тот час же
не ведать не слышать не помнить
проклятого времени бремя...

На юг улетают последние птицы.
Зимой ожидаю оставшихся дней.
И хочется, очень, немного забыться,
Уйти от привычных забот и скорбей.

Упасть на колени и умалиться.
Упасть на колени – прощенья просить,
За то, что есть желанье забыться,
За то, что нет желания жить.

А там, на улице, бездомный мальчишка,
А там, на улице, сотни ребят.
И жизнь для них жестокая слишком,
Но они в этой жизни чего-то хотят.

А вот сестра, свободная в мысли,
Свободно гуляет пространствами дней,
Не над моею...

У залива Судьбы воет преданный пёс,
Ветер гонит на рифы, волны тянут на дно,
В ожидании смерти остаётся одно -
Выбрать самый большой и красивый утёс!
Распустить паруса...их порвёт ураган,
Обрубить якоря...пусть ржавеют на дне,
И пусть души резвятся в телесной броне,
На подходе к причалу последней из стран.

Я последний романтик в этом городе слёз,
Где торчат сотни труб и пеньки от берёз,
Где от пыли и смога болит голова,
И с рождения вянут цветы и трава.

Извини, родной город, нет слова любви
У меня к тем, кто создал тебя на крови;
К твоим паркам, аллеям, ворам и жулью -
Я к тебе равнодушен! Я тебя не люблю!

Но скажи, Мариуполь, скажи: – «Почему?»
Проклинал я свою золотую тюрьму -
В сытом, чистом Берлине, где жизнь - "Без проблем",
Вспоминал я тебя, но скажи же: - « Зачем...

Когда упадёт последний лист,
И буквы все сольются в фразу,
Тогда ты вспомниш обо мне,
Но может это всё напрасно?

Когда смотрела ты в глаза,
Любить на веки обещала,
Но я не смог понять тебя,
А ты меня не понимала.

И разошлись мы вдруг однажды,
Но не прошло и двух недель,
Как снова мы рассвет встречаем,
Теперь он наш -лучистый день,

Теперь зима-опали листья,
И мы не вместе уж с тобой,
Опять предательство,измена,
И ненависть вдвоём.

И так тоскливо,так обидно,
Ещё весь...

Мы были последним советским поколением,
Носили на груди октябрятские звездочки,
Подрисовывали фингал и рожки Ленину,
Шаля напропалую в учебных заведениях…
Тайком курили. И взрывали что-то в колбочках.

По черно-белому «Рекорду» бубнил речи Брежнев,
Его мы сразу переключали на мультики.
Потом в дырявой и запачканной одежде
Бежали жечь костры домов двух между,
С печеною картошкой уминая фруктики.

И было очень стыдно, когда родители
Читали в дневнике все замечания,–
Размашисто...