Последнее

За долгой осени дождями
Исчезнет на твоём стекле
Последнее упоминанье
О птицы сломанном крыле

О долгих паузах. О точках,
Что ставились в конце главы,
О стуке сердца среди ночи
И шелесте сухой травы...

Ключи в руках почти истлели,
Осыпав ржавчиной паркет
Стрела летела мимо цели
И поняла, что цели нет

Теперь я закрываю книгу
И усыпляю ураган.
Судьбы последняя интрига
Бессильно падает к ногам...

Конец у костра не един.
Он дымом сливается с небом
Останется пеплом седым
Как реквием по всем надеждам

А пламя гудит на ветру
Не песенным, сбивчивым ритмом
И нас вовлекает в игру...
Игру? Нет, скорее молитву

О небе, что тайно живёт
В глазах и в нечаянных строчках
И ждёт нас, по-прежнему ждёт
Стук сердца и памяти клочья...

Огонь. Очищение. Свет.
Последнее перерожденье.
И дым, как последний ответ -
Домой. Навсегда. Возвращенье.

зазывая ветра с парусами
пели сладкозвучные девы погибели
ненасытными взорами сверля горизонты
новую жертву себе высматривая
среди проплывающих мимо судов
чтобы дух моряков поглотить без остатка
впить силу их страсти
впитать ценный опыт
впиться в артерии шейные им
поцелуями смерти
кровь выпить до капли
и изнемочь

о горе наивным поддавшимся ласке
пристанище последнее найдут в мореплавании
усыпленные дивными голосами кудесниц
о где ваши кости искать побелевшие
ловчихами душ...

свирепствует кали-юга
зверская эра презренья
в голове господа – ад
сотканный из колючей проволоки
воспаленных нервов
мир ужаса
взрывающихся шоковых ассоциаций
вызывающих дрожь от прикосновений
костяных пальцев невидимок
вдруг быстро отдернутых обратно
в угрожающую темноту перво-хаоса
леденеет от страха психея
и молится молится молится
распластавшись на коленях
на дне черного одиночества


в скрипучие двери разорения
въезжает осень на ржавом кадиллаке
не отражаясь в смятых...

Ни вальс, ни пасодобль, ни канкан,
Любви их танцем стать могло лишь танго.
Есенин с Айседорою Дункан -
Страсть белой кобылицы и мустанга.

С пощечины их начался роман,
Ее ударил, со словами: Стерва!
Есенин был в тот вечер сильно пьян,
Хотя и трезвым не бывал манерным.

Он бросился тогда к ее ногам,
Просил прощенья, умоляя, плакал.
Кольцом стекло царапала Дункан,
Алмаз писал: Есенин - хулиган!
И миг спустя, внизу: Есенин - ангел!

Безудержная страсть. Потом - венец...

Подруга ночь раскинув серебро волос,
Накрыла нежной тьмой мой город,
Оттенков ярких звезд ее глаза
Так нежно смотрят на меня,
Как будто манят в тишину
Сквозь сумрак облаков кудрявых.

Лаская страстным поцелуем,
Любовницы нежнее не найти
Теплом, окутав мои губы
Пытается с ума свести.
Упав на простынь облаков,
Закутавшись в густой туман
Я разорвал ее одежды,
Прижавшись к телу моему
Со стоном сладострастным
Сказала, я тебя люблю…
И захлебнулась в глубине объятий.

Так не...

Приказ ты выполнить обязан,
Несмотря на все преграды,
Свыше он тебе указан
За итоги ждут награды.

Прицел наводишь ты спокойно,
С жертвой взглядами встречаясь,
Она ведёт себя достойно,
С жизнью мысленно прощаясь...

Во взгляде было ожидание,
Грусть, последние надежды,
И последнее прощание
В спокойствие невежды...

Жертва ждала один миг,
Когда ты курок нажмёшь.
И прицела яркий блик,
Когда ты её убьешь...

Очень хочешь ты забыть,
Взгляд, что душу поразил...
Жертва тоже хочет...

«МИГ» скользит по площадке для взлёта –
Серебрится на солнце металл.
Человек в глубине самолёта
Держит твёрдой рукою штурвал.

Для него это вовсе не сложно:
Много вылетов сделал пилот.
Только сердце стучится тревожно,
Не давая «добро» на полёт.

Гонит мысль от себя: «Предрассудки,
Как обычно сегодня взлечу.
Плохо спал я последние сутки –
Надо будет поведать врачу»…

Взлёт, и правда, прошёл как обычно;
И пилот, высоко над землёй
Чертит в небе фигуру привычно
Очень ровной...

Да, можно любить, ненавидя,
Любить с омраченной душой,
С последним проклятием видя,
Последнее счастье с тобой!
О, слишком жестокие губы,
О, лживый приманчивый взгляд,
Весь облик, и нежный, и грубый,
Влечет за собою назад!
Кто магию сумрачной власти
В ее приближение влил?
Кто ядом мучительной страсти
Объятья её напоил?
Хочу проклинать, но невольно,
О ласках привычных молю.
Мне душно, мне больно…
Но я повторяю: "Люблю!".

Заняв последнее место в списке,
Перечеркнув последнюю черту,
И в клочья изорвав бумаги листья,
Сказал он ей... люблю...
Но не услышал ничего в ответ.
Но не почувствовал тепла он рядом.
И на земле из красных роз букет...
Прошелся по нему ногами...
Не понимая ничего, он шел,
Спрятав сердце под пальто из драпа.
И говорил он тихо-тихо про себя:
Вот нитка жизни и порвалась.....