Полячка

Вот зависла стая…
Пташек?
На ушах летят…
Чебурашки!
Нарики латентные
Ловят кайфа оттенки
Шурша мозгами
Неспешно
Отлетают в космос
Потешно
На полянке прыгают…
Зайчики?
В трансе кружатся…
Разгильдяйчики

Решенье принято, дорожная тоска
развеяна напевами цыганки.
В пурпурном пламени сливаются шелка
с костром степным в окружности полянки.
За ветром ветер гриву продувает
гнедого в яблоках. Аккордов перебор
над черноземным бездорожием взлетает,
над ограниченным пространством - звучный хор.
Свобода "нет" и "да"... По линиям ладони,
как по дорогам, мчит судьба в кибитке...
Гадать по звездам, павшим в заводь, сонным,
и по спиралям домика улитки...
Колечки,серьги, бабкино монисто -
металлов...

Удушливое лето в конце тысячелетья:
Не от жары три пота — от влаги три ручья.
А там, за поворотом, закончил дождь работу
По промыванью мыслей, по отмыванью чувств.
И там, за поворотом, как будто ждёшь кого-то,
Стоишь ты, озираясь, вся в солнечных лучах.
Ручей сверкает мыслью и переполнен чувством,
Он огибает туфли, касаясь их чуть-чуть.

На солнечной полянке, в излучине ручейной,
Как на земле ничейной ничьи ветра звенят
О радуге случайной, о радости нечаянной
И о печали чаянной, что...

Голубое небо ,полящее солнце
Белые чайки над тихой водой
Всё это было когда-то с тобой
Всё это было давно иль недавно,
Всё это бвло и было так славно.
Больно,тревожно и грусно
Сегодня я здесь,но уже без тебя!
Все также горящее солнце искустно
Златит мою кожу и греет любя.
Все так же песок захватив я играю,
Сквозь пальцы свои я его пропускаю.
Всё также я голову низко склоня
Кого то слушаю,но не тебя!
Вот чайка взметнулась и кружит паря,
O,боже,как больно жить без тебя!
И сердце...

Через реку - лес.
В путь, к ягодной полянке!
За земляникой!!

Небо грозится и хмурится.
На сердце тоскливо, хоть плач.
Бродит по стареньким улицам
московская осень – скрипач.

Бредет она вдоль по Полянке
асфальтовой, городской,
потом по большой Якиманке,
потом, наконец, по Тверской.

Грустит о денечках погожих
и шепчет: «Ей Богу решусь:
для грустных московских прохожих
сыграю какой-нибудь блюз».

К Страстному бульвару подходит
и, глядя с тоской на людей,
желтеющей веткой проводит
по струнам холодных дождей.

Я ладонью проведу по небу,
Закрывая ослепляющий зенит,
Прощебечет жаворонок слева,
Справа соловей проговорит.

Зачерпну воды хрустальной чарку,
Утолю томящую жару,
Отыщу цветущую полянку,
И к земле-кормилице прильну.

Хороша ты вольная судьбина,
Развесела дикая пора,
Вдохновенна мирная равнина,
В синем море ясного шатра.

И когда к тебе еще вернутся
Век мой краткий соблаговолит,
В косы леса сладко окунуться,
В васильках индиговых проснуться,
Все о том теперь душа моя болит.

На болоте слизняки, на болоте пьявки,
Я скучаю, от тоски убежать хочу.
Эти мокрые места мне милей полянки,
Тут меня найдёт царевич, я ему кричу:

Я царевна-лягушка, я зелёная подружка,
На стреле трое суток беспрерывно сижу,
Я царевна-лягушка, я зелёная подружка,
И с опаской на уток из кувшинки гляжу.

Не заплачу, привыкла к прохладе,
Не боюсь показаться до жути сырой,
Сочиню себе песню в минорном ладе,
Буду петь её громко тоскливой порой.

Я царевна-лягушка, я зелёная подружка...

Отчасти интересно – всё, что уже известно:
Как сахар великолепно впивается в вино,
Ведь, кажется, ужасно и вовсе не напрасно,
Эт – щекотливое словечко, начинающее с «Ё…».

Эт, Ёлка, безусловно, растущая столь долго,
Иголки в ней вдоль лоно чередуются в одно,
Так вьющееся стройно, буйствуя привольно,
Родимое блаженство – лесное божество…

То Ёжик, еже срочно – под шубкою недолго,
Разительно и колко тянет верхнее манто,
Полянкой реет ночью, товары носит прочно,
Из фортки бдит воочию...

Лето. Рассвет. Веселый туман
Ползет над ручьем, сияет и светится…
Просветы лазурного неба над головой,
Тени загадочно шевелятся, шепчутся.

Прохладен воздух, свеж и чист,
Ласкает ветерка дыханье нежное.
Трава, как лаковая, а на кончиках листвы
Алмазами сверкают капельки росинок…

Но вот поплыло все, заколыхалось, просияло,
Проткнули чащу синие лучи...
Парок таинственный струится над тропинкой,
Как зверь, крадучись уползая в темноту…

Туман, тихонько поднимаясь, таял,
И словно в...