Полношный блюз

Я заблудился, счастье так и не найдя,
Всё потому, что не по той ходил дороге.
Не удивлюсь, что первой фразой на пороге
Которой встретят, будет "Ну, ты негодяй!"

Я опоздать уже нисколько не боюсь,
Осталось в прошлом настроение плохое.
Душа поэта в состоянии покоя
Привыкла слушать настоящий русский блюз.

Я потерялся в мире денег и деляг,
Не смог оставить совесть, как и все, за дверью.
И потому не вырос выше подмастерья,
Но всё же носит нас, отверженных, земля.

Я стал собой и...

Я настоящее своё воспринимаю,
Как неизбежное стремление идти.
Весна закончится, как прежде, тёплым маем,
А значит, дальше будет с летом по пути.
Под звёздным небом земляничная поляна -
Простор для блюза под гитару у костра.
Я от мелодии такой невольно пьяный,
И восходящая луна мне как сестра.

Походы летние особый вид досуга,
Наедине с природой чистится душа.
Гитара верная не бросит, как подруга,
Ей для гармонии хватает шалаша.
Жаль только лето вечным вовсе не бывает,
Пусть блюз...

Все мы разные, что относительно,
В этом вижу огромный я плюс.
Много встреч ожидает волнительных,
Подытожит которые блюз.
Мир любви открывается заново,
Если рядом есть женщина-друг.
Та и в мыслях не станет обманывать,
Исключая возможность разлук.

Все мы разные, это естественно,
Но едины в желании жить.
Нас любовь побуждает, как к действиям,
Так и к штурмам, занять рубежи.
Не всегда победителя чествуют
Тем, что может сложиться союз.
Нет взаимности, значит, как следствие,
Подытожит...

Шум дождя с воем ветра напомнил мелодию блюза,
Непогода наглядно сумела мне боль показать.
Одинокая грусть придавила невидимым грузом,
И внутри, и снаружи всю ночь бушевала гроза.

Та мелодия в памяти чувств закрепилась навечно,
И, пока я останусь таким же, ей часто звучать.
Видно сбился с пути, и на станции маюсь конечной,
Где под звуки дождя вижу в зеркале грусти печать.

Возвратиться в тот мир, где от грусти следов не осталось,
Непростая задача, которую надо решить.
И ещё я хочу...

Вдыхая сливки дождя, смахивающего пыль с высушенных
ресниц деревьев, отдающего музыкой железнодорожных веток,
льющего хрустальный блюз в родниковые ладони,
я смотрел, как меняется небо, как тянутся непослушные,
но прекрасные заросли облаков, как пустеет уличный спектр
в одиночестве тротуаров и в прохладе полдневной тонет
телосложение каменных плит. Город вынес водой
старый хлам и мне виделись парков кудрявые тропы,
ключевая сосновая тишь, пруда пестрая зелень.
Я когда-то носил цветы...

Хмель дороги –
шоколадно-белый порох под колесами зимы.
Двести километров, льда, сугробов,
созерцания равнинной тишины
до тебя, до танцев при свечах.
Драгоценные аллеи – гроздья серебра –
ищут след шагов твоих. В глазах –
надежды глянец, в сердце – пряный Вакх,
за дверью – розовая Эос – подождет –
московский блюз ночной
поет,
гудит,
расходится безбрежьем
дальних окон.
Лунный локон
в наготу груди,
огонь раскован,
намекая на
бессонницы истоки.
Пей губами нежность –
выдох-вдох...

Когда бессонница стучит
Морзянку пульсом и твою
Несет машину по судьбы
Дороге юзом, а ты сам
Давно увлекся
Головой-об-стенным блюзом,
Не попадая фарту в такт...
Перетерпи, ведь в жизни
Тяжелей бывало, а потом
Ты закуси губу и все
Начни сначала! Знаю я -
Ты смел и честен -твоя
Совесть не мочало, верю я -
Ты будешь счастлив!
Это факт!

Ах, как приятен сладкий вкус
Горячих губ, пылающих рассветом.
Волнуют сердце чувства блюз,
Плоды, созревшие на ветках Лета.

Какая радость зажигать
Искру любви в глазах зелёных.
Бровь изогнулась - крыла взмах.
Кричащие мгновения полёта.

Какое счастье, что ты есть
И не прошла случайно мимо.
Звезды любимой яркий свет
Теплом согрел в пустыне синей...

Снежинки за окном танцуют
Под блюз,что звучит из приемника.
Мысли легки.

Семь бед – один поэт,
в котором старый, добрый блюз – лучшее лекарство,
где уют – это, он сам, и когда, как по маслу –
к беде, но он, все читает Фауста,
и одними устами творит молитву и проклинает,
любит лесть и за это себя презирать натощак,
думая – для кого стихи, когда кругом одна проза;
он знает, что ничего не знать,
не роднит его с Сократом –
поэтому, локти искусаны, колени разбиты и розы
перебинтованы в сердце стократным
“прости и “живи, пока дают”…