Полная чаша

Время ползет по спирали развернутой,
И из огромных песочных часов,
В день Рождества Твоего перевернутых
Сыплется в чашу столетий песок...

Ненавижу дни без тебя,
Ночи длинные, пустые, сонные,
Пишу стихи лишь, а ля,
Есенин, глубокие, духовные.

Мне сложно творить, создавать,
Озорные напевы веселые,
Ранам не даю заживать,
Строчки выходят глупые, не умелые.

В сдавленной груди сердце,
Тише бьеться, чаше устает,
Короткое наше свиданьице,
К концу снова идет.

Я загадал однажды,
Встретить такую как ты,
Таких не встретишь дважды
Потерявши, лечу в тартарары.

Написать о любви не --- возможно. Как бред,
Благоухающий Кристиан Диором,
Как выпрыгнуть из-под колес несуществующих карет
Или запеть одному - хором.

Есть чуть давящий спазм посредине груди.
Эта опухоль - жизнь изнутри, как лисенок наружу,
Проедает меня, оставляя меня позади.
Я стою опустевший,
Выпустив душу, -
А она, словно тень у романтиков,
Выбирает свои пути.


***


Уходишь. Провожаю.
Раздерну шторы. Пять утра.
Мне тебя жалко.
А ты одежду, как ноты с пюпитра.

Да...

Томленье духа и желанье плоти сливается в волшебном поцелуе...
Расставить запятые меж словами и точки между выдохом и вдохом,
забыть на время Хроноса проделки, в песках пустыни призрачной кочуя,
и вспомнить золотого меда вкус, стирая грань меж "хорошо" и "плохо".
Не повторять забавы малолетства, и горечь ржавую не пить из мрачных рек,
беречь великое богатство из наследства земных садов, и птичью радость - речь.
Поверить голубой звезде восхода , не повторяя всуе -имярек,
И жить. И петь...

Я укроюсь от всех на вечерней заре,
Чистый лист перед взором раскрою,
Перед Ликами Звёзд в родословья игре
Я хочу обезвредить всё злое.
Мои предки! Вы жили когда-то давно,
Вы мечтали, страдали, любили...
Не смотря ни на что, вас люблю всё равно,
Ведь моими отцами вы были!
Я впишу в этот лист всё, что время забыть,
Ограждая себя и потомков,
Чашу предков очистивши, благо испить
Без веками нависших обломков.
Всё что было и есть, всё, что будет потом
Запечатаю белой свечёю...

Последний миг, последний день, последняя надежда и потеря
Что сделать мог и что хотел, и почему ты все же не успел
Как думал ты о встрече с властью и почему тот день ненастен
Вообще что происходит в жизни и почему я так несчастен.
Вот все о чем думал когда либо я, но что изменить все же смог
Ничто не сподвигло на подвиг меня, никто мне в этой жизни не помог
Но все же стремлюсь я к высшему пику, к высоте, вершине судьбы
Чтоб помнили все меня, обо мне, и не рисовали на могиле кресты
Ведь...

Любви не выпитую чашу
На каменном столе
Слегка коснулся не дыша
Рукой прозрачной собеседник
С улыбкой посмотрел в глаза
Легко поднялся, не прощаясь
Ушел
Накинув солнечные крылья на ходу

она плакала сквозь ресницы
сквозь подушку, потекшую тушь
поцелуи, забытые лица
и луну в отражении луж
отрицае сердце разбитое
эту горькую правду и ложь
чашу бед до конца не испитую
любишь? не любишь.... ну что ж....
что же делать девчонке обижденной?
ведь еще далеко до утра
позабыта любовью унижена
и на грани зла и добра
мысли черным демоном бесятся
прогоняя целительный сон
наглотаться чего то? повеситься?
или просто шагнуть за балкон?
скоро высохнет, то что накрапапало
и...

Просто-пошла с другим на свиданье.
Просто-он подарил мне букет роз.
Просто хотелось уйти от отчаянья.
Просто так!Всё невсерьёз!

Просто-прыгнула в машину к другому.
Просто-уехала с ним в кино.
Строю жизнь по-иному.
И в бокале теперь белое вино!

Просто кинула тебе пару слов.
Обидела?Извени,прости.
Не измерила на чаше весов
Свои фразы,прости!

Просто-хочу,чтоб ты понял.
просто-хочу,чтоб ты осознал,
Что ты у меня всё отнял
И ничего взамен не дал!

Сердце-больной камень в груди...

Белесым призраком – распластанная площадь,
Простуженный зеленый Эрмитаж…
Гранитный столп – магнит имперской мощи
И цокот на Дворцовой – экипаж.

На крыше высятся божеств кариатиды,
Они взирают из веков на нас,
Как капитаны кораблей из Атлантиды.
Льва мраморного вечный глаз.

Исакий реет в каменном проеме,
Сквозь снега пелену мерцает купол.
На небе – в млечном океане воли
Разлит палитрой свет – сон гулкий.

Нева балтийскою змеею белой
Застыла хрупко в ледяных изгибах;
Но...