Покров омофор

Рассвет в густой туман зашит,
а в полыньях, местами сизых,
глаза реки Гара-Баши –
стекло изящного сервиза.

Подует ветерок слегка,
сорвет густой покров над тайной,
и мне красавица-река
предстанет нежной и хрустальной.

Тогда в восторженной игре,
подобно ласточке крылатой,
за мухой дерзкая форель
взлетит на быстрых перекатах.

А на хребтах вокруг – снега,
берёза, как у нас, нагая,
но в тех же самых берегах
река к исходу дня другая.

По вечерам её глаза
темны...

"Тебя любила очень сильно,
Тебя забыть я не смогла..."
Покрылись строки эти пылью,
Ну а она сама ушла...

Сказав "Вернусь..." закрыла двери,
Сказала "Ждите..." и пошла.
Своим словам сама не веря,
Она в другую жизнь вошла.

Теперь она не вспоминает,
Как выла с ветром в унисон
И вновь слезу она стирает
Лишь ночью видя страшный сон...

Мне голос был. Он звал утешно.
Он говорил: "Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид".

Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не оквернился скорбный дух.

Пожилой уж котёнок стоял на мосту -
Пожилой, а в душе всё ребёнок.
Он видел, как клён полоскал бересту,
А в реке отражение - клёна

Он думал о прожитой жизни, смеясь,
Он знал, что уходит на время -
Как с трона уходит отверженный князь,
Но в возвращение веря

А дождь моросил, и, пройдя по реке,
Добирался до досок моста,
А клён лишь бесшумно шептал вдалеке,
И ласкала его береста

Котёнок был рад, что присутствовал там -
В обостренье гармоний природы,
А дождь всё шагал по полям и...

В рамке портрет, в золотой,
Кто-то на нём незнакомый.
Смотрит печальный, чужой,
В мир что покинул, в огромный.

В зеркале смотрит старинном,
Хмурый, в очках человек.
Спорил не раз в жизни с ним я,
В нём проживу я свой век.

Хмурый он, но не сердитый,
Вспыльчивый, только не злой.
Жизнью не раз был он битый,
Спорит частенько со мной.

Жить — это вовсе не страшно,
Тихо сказал мне портрет.
Жизни боятся напрасно,
Жизнь — это сон, её нет.

В рамке портрет, в золотой,
Жизнь для...

Чёрный город с жёлтыми глазницами
Обрекает нас на вещий сон.
Бродят люди с заспанными лицами,
В небе звёзд печальный перезвон.

Холод душу захватил намеренно.
Инеем покрылась голова.
Слушаю понуро и растерянно
Грозные с упрёками слова.

В них до боли чувство одиночества
Голосит настойчиво ко мне.
Или сгинешь, так гласит пророчество,
Сказанное ведьмою во сне.

Смерти я боюсь, с ней страх забвения.
Но и жить с тобою нету сил.
А по небу носятся ведения.
Я за ними к звёздам...

Снова дождь за окном.
Небо льёт серебро
На ухабы дорог,
На пороги хором.

Выльет к ночи до дна.
Из-за туч подмигнёт
Жёлтым глазом луна
И зажжёт небосвод.

Но с рассветом благим
Выйдет солнце скорей,
И сияньем златым
Оросит тишь полей.

Вновь почудилось мне:
Вместо луж — серебро,
И в лесной тишине
Золотистый покров.

Это наша земля,
Неразгаданный рай,
Оттого тополя
Завели каравай.

Подарит лето знойный день и вечер,
Обнимет, захлестнёт волною море:
«Как жизнь?» «Всё хорошо!» - ему отвечу,
Надеясь, что его увижу вскоре.

Поманит осень урожаем лета,
Нарядом пёстрым, пышной шевелюрой.
Вопросы оставляя без ответов,
Из золотой невзрачной став и хмурой.

Зима посадит чувства в заточение,
Затмит цвета белёсым покрывалом.
То, что имело летом сверхзначение,
Покрывшись пылью, ждёт весны начала.

Весна накроет соловьиной трелью,
Согреет сердце тёплыми лучами,
И...

Обниму, прижмусь к тебе я сердцем,
Поцелуями покрою всё лицо...
Жизнь земная, словно птица в в клетке.
От нее свободна я давным давно...

Не тревожат холода и стужа...
Не сожмется сердце болью ни за что...
И метель мне душу не завьюжит...
В вечности укроюсь, там всегда тепло...

И тебя согрею в час ненастный...
Руку положу я на твое плечо...
И любовью, нежностью и лаской...
Я укрою, сердцу станет горячо.

Полетят беспечно светлы души
За пределы нами видимых миров...
Где Покой...

Убирайся с дороги в никуда, пилигрим,
Ведь сегодня суббота – мы на шабаш летим!
Кровью, смешанной с пеплом, мы покрыли тела,
Воспарим в поднебесье в том, в чем мать родила!

А потом соберемся на Лысой горе,
Будем зелье волшебное искать по земле,
Хороводы водить у кипящих котлов,
Предаваться разгулу и пугать пастухов.

В твоем гнусном смиренье, пилигрим, не понять,
Только эту свободу страшно нам потерять.
Инквизиций костры уж горят, пилигрим,
Но сегодня суббота, мы на шабаш летим!