Покоситься

Пыльная и грязная дорога,
Покосился на церквушке крест.
Спрашивать не смею я у Бога,
Если ли рай и где к нему подъезд.

Брошенных домов стоит немало,
И в колодцах нет уже воды.
Вера у людей давно пропала,
Значит новой ждать пора беды.

Зарастают старые могилы,
Словно память покидает нас.
Сколько не меняй слова у гимна,
Но счастливей ты не встретишь глаз.

Время словно здесь остановилось,
Хоть его никто и не просил.
Боже, почему же к нам немилость,
Для живущих вечно на Руси...

Церквушка Н-ского села…
Грачи да галки. Хмарь и сырость…
А тут тепло, скажи на милость!
Ромашка в банке отцвела.
В сухом углу – молчи, молчи… –
теперь бы в сладость прослезиться,
где кроткий Спас в стекле ютится,
светляк копеечной свечи
глядит доверчиво из тьмы,
застыл и даже не стрекочет,
лишь пальцем чтец листы щекочет –
и трепыхаются псалмы.
Согбенный поп – столетний клир,
приход – иконостас с щербинкой,
и купол с ангелом – пылинкой,
собою заслонившей Мир.
На раме – паука...

Вот где красота Донского луга!
В лучах солнца, переливается округа…
Шиповник здесь донской цветёт,
А на горизонте как бы осень уж идёт.
Лето только видно начинается…
Луг разнотравьем здесь наполняется!
Ещё полмесяца и вот те сенокос
И на лугах пойдёт повсюду здесь покос!
Трудись казак родной здесь не ленись…
К Былинке каждой, здесь ты поклонись!
Природа донская разнотравье родила…
Для донской скотины, - корма здесь дала.
Коси казак по утренней росе и не ленись…
Да! На лугах шустрей...

Россия моя это море лесное,
И море воды, как и море степей,
И мать матерей, и счастливое горе,
И радость победы своих сыновей.

С рассветом пройду по росистым покосам,
К дубам и берёзам прижмусь я щекой.
Они мне ответят на все-все вопросы,
Про то, кем я был, и что будет со мной.

И будет коса снова сечь наши души,
И снова займёт супостат русский трон,
И снова война заберёт самых лучших,
А после как настанет конец всех времён.

Но враг наш смертельный когда-нибудь канет,
Нет...

Дом нов, не стар или устал и покосился, крен
создал, посыпался, распался, разложился, как
шина-сердце, он, катился - в могилу, встреча
там для всех, пардоньте не пардоньте смех,
сквозь слёзы, ………………………………….
это раз, а на второе ананас или ещё чего хоти-
те? исполню в миг, где воля ваша- там срам,
промашка, словно каша……?
***
Страны обетованной не «дост(е)чь»? свет выш-
ел весь увы, дал течь, и без ответа будто речь
иссякла и слова забылись, лишь брызги моря
веселились, туман...

Там на море где-то волны,
а в селе у нас покос,
и трава как волн разброс,
волны - травы непокорны.

Каждый пахарь видит море
в голубых своих мечтах,
ну, мечтает просто так,
мало что ли в поле горя.

А моряк не хочет в поле,
он не пахать и жнец,
без волны ему конц,
он своей доволен долей.

То село как мать родная,
море - родный мой отец,
будто он о двух сердец...
Мы живем себя на зная...

Кресты, кресты, кресты!
Поле бескрайнее – кладбище новое.
Могилы рядов в горизонт упираются.
Стон на поле стоит, причитания.
В церквях уж не молятся, лишь отпевания.

Очередь целая за поминанием.
В поле бескрайнем, что было под пашнею
Русских хоронят. Тьма их здесь тьмущая!
Что за война покосила головушки?
Мор кто наслал с болезнями адскими?

В землю упрятав мал-мала-меньшего.
Кто прошёл по народу войною,
Невзлюбив его злобно и так отчаянно?
Папа народов, царь долгожданный...

Пишу вам,Галина Петровна-
Мне стыдно за новую жизнь,
Обидно за милые бревна-
Где нынче бухло и туризм!

Однако! Несчастные дети...
Напился и торкнула грусть-
Я знал,что сюда как свидетель,
Галина Петровна-вернусь...

Хромая Галина Петровна
Учила нас петь-танцевать,
Когда выходило неровно-
Мы писали вечно в кровать...

Не видно за шторами света,
Но бабочки бились в стекло-
Галина Петровна,не смейтесь-
От вас было в мире светло!

Галина Петровна без мужа...
Мы грешно ласкали...

Господи, помоги,
Я не могу убивать,
Как же сложно нажать на курок
Ценой человеческой жизни…
Тот же крест у врага на груди,
Его дома тоже ждет мать,
Чтоб понять это, жизнь не срок -
Пучок света в выпуклой линзе…

Господи, как же Завет?
Что же скажут мои сыновья,
Когда молятся ночью до слёз,
И всё ждут, когда скрипнет дверца,
А теперь меня больше нет,
Я продолженье ружья,
Запах крови, мяса, мороз,
И удары трусливого сердца.

Господи, дай мне сил,
Или лучше Рауш...

На тонкой лазури – вспорхнувшая стая,
где радугой длинной пристёгнуто лето.
Счастливый летёха, по лужам ступая,
к вокзалу спешит.
И старик с сигаретой…

По мрачным тоннелям, по чёрному лазу,
за свежеоббитой сосновою дверью,
всевидящим оком, с невидящим глазом
тебя повлекут из пространства «я верю»
в проём невещественных нововведений,
в параболу яркого-яркого света.
И нет там и тени отброшенной тени,
и лето… ты, знаешь, такое же лето
с травою «по пояс», с землёй на орале,
с...