Поклон

В летопись победа внесена.
Мы - родные тех солдат своих,
В мае кто девятого числа
Вспомнит всех героев из семьи.

Каждый, сопричастный к духу лет,
Памятной колонной от и до
Пронесёт в руках своих портрет,
Больше ведь не сделает никто.

Здесь в строю одном и фронтовик,
И блокадник с деточкой войны,
Тыла труженик достоин их,
С узником концлагеря беды.

Для потомков воевал народ,
И имеют люди право жить,
В родословной родственников чтоб
Не порвать связующую нить.

По стране идёт...

Я пил настой шиповника
Под аромат жасмина,
Джаз лился из приёмника,
Всё телу было мило.

На блюде бледно-розовом
Зефир пленял уста,
И рядом белых клавиш
Дразнила пастила.

И занавес оконный,
Похожий на вуаль,
Хранил мир полусонный,
Где изгнана печаль.

Она влетела в комнату,
Нарушив грёз покой,
Окраскою тигровой,
Недоброю молвой.

Зигзагами полёта,
Мой взгляд свела с ума,
На яства не садилась -
Ни ела, ни пила.

Лишь только исполняла
Безумный танец свой,
Труба...

Белеет одинокий парус
И вдаль меня с собой зовёт.
На ярком солнце, волн стеклярус,
Под ним искрится и живёт.

Оставлен бухты сон уютный,
С мечтой свободу обрести.
И свежий ветер - друг попутный,
Не устаёт его нести.

Что ждёт мой парус в этой дали?
Любовь и счастье? Может быть...
Или потери и печали
Заставят дом его забыть?

В дыму сражений благородных
Себя он славой осенит,
Или покой глубин холодных
Его безвестно поглотит?

Уносит время словно ветер,
Нас всех, вот так, куда...

В недобрый час решил вкусить я воблы,
И расшатались зубы у меня.
Давно мне их проверить не мешало.
Так я ж афганец! Госпиталь, врачи,
Всё лучшее – для нас! Ведь мы герои!
Фонд золотой воинственной страны!
Иду к врачам. Сижу два с половиной
Часа, чтоб только карту завести!
И вот – приём. Врачиха смотрит зубы
И объявляет, что всему – хана.
Совместно обе челюсти с корнями
Нещадно рвать! И становить взамен
Два пластиковые съёмные протеза,
С которых рвёт, когда вставляешь в рот...

Правитель у России славный,
Державный, избранный на власть,
Её хозяин полноправный,
Рождённый помыслом опять!

Владей, завоеватель жизни,
Людьми, блистательным умом,
Путём истории капризной,
Которому большой поклон!

Познания свобода чтима,
Приветственны творенья рук,
Содеянное взглядом зримо
Необозримостью вокруг!

О чадах главная забота,
И нет спокойствия в делах.
Ответственна твоя работа!
Вся боль о Родине в висках.

Границы на замке нетленны,
Войска отважные точны,
Враг...

Благодарю я вас за все, что было.
За все, что вы в стихах нам донесли.
За белую берёзку и Людмилу,
Стихи и песни, мы на них росли.
Благодарю от всей души и сердца,
Поклон Великий просто до земли,
За наше всё, за юность и за детство,
За описание как курлычат журавли.

Музе: вернись, и я прощу, измены
лишь выпусти меня из плена или
возьми опять в полон, о трое расскажи,
…поклон,… и о скитаниях улисса, ну,
что изрёк? ты слышишь, крыса, проны-
ра в головах чужих, а мне ничто, один
лишь миг, неощутимый и безвестный,
чего молчишь? я буду честный? или не
очень всё равно, тумана больше и г…
из ничего создаст конфетку, не исчезай,
- просил нимфетку, (об одиссее молвил
речи), лишь одиночества мечи, в руках
его и калачи, (история давно известна...

За высокой горой да за бурной рекой
Жил в лесу много лет, как отшельник,
Старичок, невысокий, с густой бородой,
Добрый, мудрый, великий волшебник.

Был он магом придворным, когда-то, давно.
И служил королю верно, честно.
Власть, богатство, наряды, еда и вино.
Стал фигурой заметной, известной.

Но тшеславный, трусливый и глупый монарх
Верил слухам, не спал дни и ночи.
И вселились в него подозрение, страх,
Сам кудесник на трон взойти хочет.

И убить чародея король приказал...

Муз

Поведать право, Вам, друзья, неловко,
Но я решусь: устав от крепких уз,
В своей судьбе свершила рокировку,
У всех есть муж, а у меня есть Муз…

Ему не нужно гладить рьяно брюки,
И выпекать французские торты,
Носить чулки, но он спасет от скуки,
И с ним порой сбываются мечты…

Он прилетает непременно ночью,
Коснется нежно розовым крылом,
И понеслась, и мой ужасный почерк
Ажурной вязью мчится за пером…

Он полигамен, знаю, Его светлость -
Султан, в гареме пишущих матрон...

Я вернулся, родная…
Слезает слеза
по небритой щеке осторожно.
Столько Бога у дочери в звонких глазах…
И сердиться на жизнь невозможно.

Есть места,
где нас красят в затравленный цвет.
Где нас кормят стеклом, не возморщась.
Но есть тысяча храмов на тысячу бед.
И сердиться на жизнь
невозможно…

Время свернуто в яркий ребристый рулон.
Вновь толпа рот слюнявит и злится:
“Пусть не ширится тут
неуемным крылом!..
Пусть не бьет шквальной правдой
нам в лица!..”

Флаг вам в...