Показ

Болью и кровью давалась она,
Но наши бойцы не сдавались,
О ней все мысли были тогда,
Страна в ней очень нуждалась.

Большие бои отгремели уже,
Но враг еще не был повержен.
Волей людей в нашей стране
Разгром врагов был неизбежен...

Казалось, войне той не будет конца,
И сил уж совсем не осталось,
И знамя Победы взметнулось тогда!
И солнце во тьме показалось.

Особый вкус был у Победы:
Улыбки, слезы, поздравленья.
Но лишь о том мечтали деды,
Как попадут в свои селенья.

Обнять...

Не пойму: показалось, что я вдруг люблю.
Сердце бьется, стремится к тебе одному.
Только как было сразу понять про тоску,
Что я жить без тебя не хочу ко всему!!!

Слез своих не могу я сдержать на глазах,
Ты не понял меня, разыграл и предал.
Больно как, а тебе хорошо в этот раз.
Ты обидел зачем? Растоптал и пропал.

Рвутся струны, штормит и бушует волна,
Так случилось теперь без тебя я одна.
Утонул наш корабль, он стремится на дно,
И в сердцах наших боль говорит лишь одно...

Как когда-то Ельцин, первый секретарь
Матерящий третьих за работу,
Вспомнил Аарон блатной словарь,
С Фараоном стал по Фене ботать.

Не хочу я сквернословить, видит Бог,
Выражения смягчу при этом.
Выше сфера чем, тем ниже слог,
Что возьмёшь от криминалитета.

«Дурочку пред нами, падла, не ломай,
Не с таких наш Бог штанишки снимет,
Из истории анналов вынимай
Ты Бакатиных и иже с ними

Козыревых и подобных им ворюг,
Открывай границы и пределы
Для чернух, ублюдков и порнух
И...

Шаг в лунные клетки окна… ничего не задела?
Нет, я не со злом, – посмотри: лучезарен мой взгляд.
Мне нравится клетчатый килт и горячее тело,
И твердь, чтоб на ней танцевать, танцевать, танцевать!
Я воздух, я облако, я – гор суровых дыханье,
И я расскажу тебе танцем, что значит полет.
Пляши! – понимай! – ощущай все ветра под крылами.
Нет крыльев? Есть сердце, которое в небо зовет.
Спит замок. Замшелые камни с горами едины,
А ты – ты живой, и под кожею пенится кровь.
Проснись – улечу...

Где-то ветер гуляет над морем,
на песок набегает волна,
и вечерний покой животворен.

Тишина.

На широком небесном просторе
из-за туч показалась луна –
словно лампа в ночном коридоре –

из окна.

Небосвод серебром изузорен
и изнанка вселенной видна.
Юный март говорлив и мажорен.

Ночь пьяна.

Сердца стук моего не притворен –
лишь с тобой наступает весна.
Я тобой покорён и покорен.

Не до сна.

На тебе я навеки зашорен,
ты подруга моя и жена.
Околдован...

Ночная яростная бредь
подсказывает по-простому
что лучше взять и умереть,
чем душу показать другому.

Бессонница - не лучший друг,
дрянной советчик и попутчик,
я ночью точно бы припух,
но спас веселый солнца лучик.

Что – то, где – то, задержалось
Наше лето, по пути
Что – то, где – то, напугало
Это лето, впереди

Может быть, дороги наши
Лету, не дают дойти
Может, лету показалось
Что война, там впереди

Лето, шло к нам по Европе
Согревая всех теплом
В Выборге, остановилось
И, стоит с открытым ртом

Неужели, часть Европы
Всё ещё, живёт в войне
Но, не слышно лету взрывов
И, раскатов вдалеке

Здесь, война идёт другая
Меж корыстью и добром
Мы, дороги починяем
Каждый год, и всем гуртом...

…Как сердце жмёт, когда над осенью,
Хоть никогда не быть мне с ней.
Уносит лодкой восьмивёсельной
В затылок ниточку гусей!..

Т О С К А

Загляжусь ли на поезд с осенних откосов,
Забреду ли в осеннюю деревушку –
Будто душу высасывают насосом,
Будто тянет вытяжка или вьюшка,
Будто что-то случилось или случится –
Ниже горла высасывает ключицы.
Или ноет какая вина запущенная?
Или женщину мучил и вот наказание?
Сложишь песню – отпустит, а дальше – пуще.
Показали дорогу, да путь...

Вечером, ночью, днем и с утра
благодарю, что не умер вчера.

Пулей противника сбита свеча.
Благодарю за священность обряда.
Враг по плечу - долгожданнее брата,
благодарю, что не умер вчера.

Благодарю, что не умер вчера
сад мой и домик со старой терраской,
был бы вчерашний, позавчерашний,
а поутру зацвела мушмула!

И никогда б в мою жизнь не вошла
ты, что зовешься греховною силой -
чисто, как будто грехи отпустила,
дом застелила - да это ж волжба!

Я б не узнал, как ты утром...

Обещают нам скоро показать квадригу
На Большом. А пока что мы видим там фигу!