Пока немного написал

Все вновь повторилось,точь-в-точь:
Неслышно снежинки кружат,
И самая длинная ночь
По снегу бредет, неспеша...
Все замерло благоговенно,
Застыло и дышит едва.
И только зима,вдохновенно,
Из снега плетет кружева.
Как свято и чисто на сердце.
Пришло озарение вдруг,
Что нет ни рожденья,ни смерти,
За кругом последует круг...
НЕВИДИМЫЙ щедрой рукою
Дар каждому дал существу,
Позволив,в безмолвном покое,
Пролиться на нас ВОЛШЕБСТВУ!

Тебе пишу из зимних дней
под треск в печи поленьев старых,
заснежен всякий путь ко мне,
в шагах и мыслях - он немалый.

Покой здесь властвует сейчас,
кисельных берегов он гуще,
но утомляет каждый час,
когда иной, с тобой, упущен.

Отмерен срок до января,
недели катятся под гору,
ещё чуть-чуть, откроют взору
год новый, и его заря

нежданной свежестью пленит,
мир охлаждённый приукрасив,
и вдохновенный ляжет стих
на белый лист, что так бесстрастен.

Бывают женщины - порты...
На их уютные причалы
приходят мятые борты
в надеждах - все начать сначала!

Иль просто - бурю переждать,
побыть в покое, холе, неге....
А после - можно в бой опять
Свершать пиратские набеги....

И будут маяки стоять
в ночи призывно полыхая,
С любовью - милого встречать,
Все и навек ему прощая!!!

Под утро ветер разбудил,
Неистово с листвой играя.
Он в рог воинственно трубил,
Права восхода попирая.

К востоку тучи нагонял,
Как баррикады против солнца.
Осенний лист швырял, гонял
И опустил на дно колодца.

А лист тому быть должен рад,
Остаться можно там в покое.
Колодец, может быть, – дыра,
Но видно небо голубое.

Как одиноко было там.
И, выбравшись в ведре на волю,
Он снова по ветру летал…
Там разрываясь с острой болью.

Затем под ноги он попал,
Вогнала в грязь...

Новизна людей собой пугает,
Новизна страшит людей собой.
Новизна собой нас увлекает,
Гонит в путь, забрав покой.

И спешим мы, жажда знаний,
Жить не даст спокойно всем.
Жизнь из встреч и расставаний,
Жизнь из счастья и проблем.

Только старое теряя,
Часть себя оставим в нём.
Ведь всегда приобретая,
Что-то мы взамен даём.

Новое не всё нужнее,
В старом часть от нас живёт.
Оно может быть важнее,
Оно опыт нам даёт.

Опыт прошлого, он с нами,
Память в нём о дорогом.
В нём...

Бывает, мне совсем не спится,
Гляжу в холодное окно —
В ночи тишайший снег ложится
На землю белым полотном.

Люблю встречать сиянье далей
И слушать первых петухов...
Где всё построено из стали
Не слышно певчих голосов.

Где гипердень бежит за ночью,
Где слышу я железный стон,
Где жертвуют секундой прочие,
Мне нравятся покой и сон.

Пик страданий – Пик разлуки…
…грех восходит гробовой,
Отнимает ноги, руки –
Машет мёртвою косой,
Бросил махом истребленья,
Кругом щупалец ведя…
…есть, кому-то – снисхожденья,
А чему-то – чернота…

Всепрощенья шепчет дьякон,
Близ иконы бьёт поклон,
Сводит всех иеродьякон,
Отпуская в вечный сон…
После чтений – песнопенья,
В пери сдобные летя,
Отпевают вознесенья,
Смазав слёзно небеса…

Белым Светом память бродит,
Мысли скорбные щемя,
Может счастье вновь построит,
Из...

Давно сжигало изнутри
Все то, что я в тебе открыла
Я не сказала - уходи
Я просто-напросто забыла

Моя душа забыться просит
Тебя оставила я там
Куда порою мысль уносит
Где ты бываешь только сам

Лишь испарится море слез
И горечь выпью я до дна
Придет в страну усталых роз
Легкий покой и тишина

Мне отведенное мгновенье
Продлится, вечность мне даря
Благодарю за луч забвения
Что отдал мне ты, уходя…

Для кого-то ты герой, а кому — паяц,
Ты костюмчик шутовской меришь не стыдясь,
На лицо надев улыбку — даришь людям смех,
А под маской зачастую ты печальней всех...

В этой жизни мы паяцы - масок не меняем,
Не спешим всем раскрываться и не унываем.
Это сложно, но возможно - быть смешнее всех,
Рампа, сцена, закулисье — празднуем успех.

Лишь в тени уединившись, можно быть собой,
Посмеяться и поплакать — обрести покой...
Сцена жизни беспристрастна — не прощает слёз
Жить и жизнью...

Когда покину свет родимый?
И обрету ль в душе покой?
И что я родине любимой
Оставлю лютою зимой?

И где семейное застолье?
Прошло „каких-то“ пару лет,
И я терзаюсь жуткой болью,
Моих родителей уж нет.

И не они ведь прочитали,
С дрожащей складкой на устах,
О том, что русские печали
Хранятся в наших именах.

И мне кладбищенская почва
Теперь твердит упрямо вслед:
«Ну что, допрыгался „сыночек“?
Тебя оставим на десерт!»