Поэзия голос

В ущелье вызревают облака
и в горы заползают, отдуваясь,
и на тропинках горных оступаясь,
о скалы в клочья рвут свои бока.
Но - молча. Как в веках заведено.
Как заповедано - без охов, ахов.
Взлохмаченною горскою папахой
их надвигает ночь на Ведено.
И Ведено вздыхает тяжело:
опять пойдет пальба за блокпостами.
Джихад дурными взвоет голосами
разбойничью молитву за селом:
Аллах акбар! А на стволах - нагар,
а к облакам - дымы пороховые...
Век двадцать первый. Южный край...

Под березами дышит губерния
и таит в полумраке лесном
колокольные звоны напевные
и глубины неведомых снов.

По проселкам блуждая немереным,
набредаю на пустынь твою,
и растерей, глухою тетерею
в отдалении долго стою.

И неведомо кем приневолен я -
может, силой, что дышит Саров? -
постигаю тобою намоленных
глубину и величие слов.

Голос старца над пустынью рубленной
укрепляет мятущийся дух:
"Сам спасешься, раб Божий возлюбленный -
много тысяч спасутся вокруг".

Я – тот Свет, что всегда с тобой.
Подарованный от рожденья.
Полыхни, отзовусь грозой,
Позови, отгоню сомненья.

Я – тот голос, что слышишь ты
Сквозь лихие, со смерчем, бури.
Из заоблачной высоты
Он зовет тебя, кличет, будит.

Я тебе не сулю покой.
Но в невзгодах, среди тревоги
Оставайся самим собой.
Не просты к свободе дороги.

Я играю никчёмную роль,
Мой герой - не герой .... неудачник.
Он несёт только слёзы и боль
Всем кто рядом, кто близок и значим.
Он заботится лишь о себе,
О своём драгоценнейшем эго,
Все вокруг - приложенья к судьбе,
Всё вокруг - лишь плацдарм для пробега.
Он считает, что любит родных,
Что друзей как друзей принимает,
Только истина в том, что без них
Он лишь "НУЛЬ"... и об этом он знает.
И душа его полупуста,
Так..., ненужностей нагроможденье,
От рождения и до креста
Обывательские...

Лежу, с дивана глядя в потолок,
И, наутек от мыслей убегая,
Я жду тебя - как сотни раз ждала трамвая.
Растоптана. И кем-то снова сбита с ног.
Напрасно мчится мыслей вереница,
Бессмысленна нечаянная боль.
Дела, друзья, враги, врачи, больницы –
В них нет пересечения с тобой.
Все тщетно! Все напрасно... Тишина
Заменит голоса, слова и звуки.
Лишь в пустоту протягиваю руки.
Темно. Безлюдно в комнате. Одна.

Скучаю сидя у окна,
Стараюсь я понять.
Что тянет меня взять рюкзак
И на вокзал бежать?

А в поезде под стук колёс
Как будто в первый раз
Считаю я стволы берёз
Не отрывая глаз.

Вот на столе в стакане чай
И с маслом бутерброд.
И за полночь уже давно
Весь спит уже народ.

Вагон в чужие города
Уносит меня прочь
Неугомонная. Никто
Не в силах мне помочь.

Усну всего на два часа,
Разбудит проводник.
Я выйду на чужой вокзал
От дэжавю замру на миг.

Я встречу поезд питерский...

Чтить приличия? И сказать смешно.
Мир вокруг жесток, коль на то пошло.
Взгляд куда ни кинь, сплошь одно жулье.
Каждый за себя, каждому свое.
Обещали нам – будет благодать.
Где тот сказочник, чтобы в морду дать?
Синим пламенем, как один сгорим?
Да, видали мы, тот огонь и дым.
Все забыли? Бред! Память здесь, при нас
В клеть упрятана от ушей и глаз.
Ну, что, сказочник, от натуги взмок?
На клети висит не один замок.
Врать бессмысленно, одиноки все.
И когда тоска захлестнет совсем...

Я знаю, ты есть у меня...
Мне больше совсем не нужно...

Как белый лист для огня,
Как парус для корабля,
Как в черном небе звезда,
Мой путь озаряешь любя.

Я знаю, ты есть у меня...
Наверное - это счастье...
...................................................................
Вот если б иметь два крыла,
Взмахнуть и взлететь
От ненастья,
Туда, где парит душа,
Где солнце играет с волною,
Где воля, высокие горы,
И клеверные поля,
Где небо чистое и голубое,
Где море, и где земля...

Я стала бы твоей тенью,
Я была бы с тобой рядом,
Я бы пряталась ежедневно,
Удлинняясь с твоим шагом.

Я бы слышала голос твой,
Я бы видела дно твоих глаз...
Но сегодня ты не со мной,
Не с тобою и я сейчас...

Прекрасный тенор - Йозеф Шмидт
Был незаслуженно забыт.
Остались пыльные архивы
И опер старые мотивы.

Аплодисменты, крики:"Браво!",
Успех у женщин, шарм и слава,
И залы публики полны.
Все это было... до войны.

Афиши, шумные гастроли.
Но, по иронии злой доли,
Любимца зрительских сердец
Ждал мученический венец.

Отвергнутый своей страной,
Без денег, тяжелобольной
Он умер в тридцать восемь лет,
Не пережив страданий, бед.

Германия о нем забыла,
Швейцария похоронила.
Привычный...