Поэт и ремесленники

Пока мир статуи лепил,
виня во всех грехах эпохи,
талант не знал творенья сил,
в плену печали и тревоги.

Бог знал.
Бог верил.
Бог любил.
И, преломляя мир для света,
Восьмое чудо сотворил,
и подарил земле поэта.

Поэт словами не играл,
и. видя, как живет планета,
нес людям светлый идеал
Его божественного света.

В душе любой живёт поэт.
Не важно пишет он иль нет,
Пусть строчек с рифмой не творит
И только прозой говорит,
Живёт поэт в любом из нас.
В любом из нас поэт живёт.
Сердца людей не чёрствый лёд.
Огонь страстей в сердцах горит
Сквозь прозы жизни монолит
Изящной лирики цветок,
Пусть даже тихо между строк,
Пусть незаметно, но растёт.

Одетый скверно, маленького роста,
Хромой и явно не в своём уме
Клиент в контору "Брачные знакомства"
Пришёл и заполняет резюме:

Условья проживания - бездомный;
Профессия - непризнанный поэт;
Доходы - никаких; Характер - вздорный;
Особые приметы - импотент.

- "Что Вы хотите?" - "Я хочу жениться
На женщине с достатком, дорогой,
Красивой, стройной, можно круглолицей,
Но верной, чтоб из дома ни ногой".

Поэту деликатно и культурно
Директор мотивировал отказ:
"На...

Жил - был поэт на склоне лет,
Непризнанный при жизни гений,
Известных, может быть, творений...
Не видевших с рожденья свет.

В толпе затерян лиц безликих,
Бродил сутулясь наугад,
Он узнаваем быть бы рад,
Да не причислен был к великим.

Судьба поэта нелегка -
Всю жизнь играешь чудака.

Таких как я - не видел свет
А на подобных смотрят косо;
Я, может быть, плохой поэт,
Но может неплохой философ.

Но лучше б все наоборот:
Стихи писать - вот это штука!
А мировой водоворот -
Не всем подвластная наука.

Хотя и в этом смысла нет,
И лучше - вовсе без вопросов;
И если все же я - поэт,
Так значит я слегка философ,

А если тайны бытия
Мне душу нежную тревожат,
Знать, все-таки философ я
Ну и поэт, конечно тоже!

Автор: Ольга Волкова

Семь бед – один поэт,
в котором старый, добрый блюз – лучшее лекарство,
где уют – это, он сам, и когда, как по маслу –
к беде, но он, все читает Фауста,
и одними устами творит молитву и проклинает,
любит лесть и за это себя презирать натощак,
думая – для кого стихи, когда кругом одна проза;
он знает, что ничего не знать,
не роднит его с Сократом –
поэтому, локти искусаны, колени разбиты и розы
перебинтованы в сердце стократным
“прости и “живи, пока дают”…

Сегодня вспоминаем о поэте
Трагически погибшем в феврале.
В нелепой и бессмысленной дуэли,
Его стихи у нас всегда в душе.

Мы выросли на детских его сказках,
О рыбаке и рыбке, о Балде.
Когда стали взрослее - на романе,
Онегина с Татьяной, их судьбе.

О нем уже написано так много,
Но написать еще, не будет грех.
Его прочтёшь, в душе теплей немного,
Он самый русский из поэтов всех.

Ты прочти, до последней строчки мою душу,
Знаю я, ты тоже не можешь без строк прожить!
И никто не поймёт как это порой нам нужно,
И пускай не увидят рифмы тянущейся нить.
Но она все обиды сшивает, делая цельным
Наше счастье, наше стремленье прощать других!
И все тени невзгод, и несчастья тени
Выливаются на листочке в маленький стих!
И пусть будут обиды все в рифмах и на бумаге,
А несчастье умрёт на губах! Но с солнечным светом
Ты поймёшь, что душа от рая в маленьком шаге!
Этот шаг...

Расцветают розы на полянке,
Лилии вальсируют в пруду...
Каждой источаются огранки
Воздуха на солнечном ветру.

Нет в цветах конкретики - кому-то,
Ни о ком их дивный аромат.
Просто льётся в солнечное утро
Их души широкой благо-дать.

Отдавая тонкие узоры
Из букетов, сотканного, слов,
Разве тронут чьи-то разговоры
Дар поэта - выразить Любовь

К току жизни? Соками хмелея,
Выдыхая сердца глубину,
Ауру блаженства не жалея,
Льются ароматы на ветру...

И вдыхая солнечные вирши...

Бежал павлин из зоопарка, лиходействовать
Он начал по ночам - служителей бранить,
Витрины бить и крыльями как пейсами
Размахивать, индюшкою сродни.

Кричал гортанно он и в Ашкелоне жителям
Спать не давал воще, особенно глухим,
Не оставляло их тревожное наитие,
Что вот пришла расплата за грехи.

Чем не поэт? Хотя павлину птицей певчею
Быть не дано, когда Бог слухом обделил.
Но тот павлин-беглец, от просто делать нечего,
Глашатаем себя вдруг возомнил:

Ведь если я...