Похмелья можно избежать

И медленно планетная природа
Разделась до кабального ядра,
Дубы гнетет лазурная свобода,
Так грянула осенняя пора.

Могила сокрывает лишь позора
Осповницу на выверенный срок,
Лужению холопского разора
Не властен бойной славы кровоток.

Красна еще магическая трасса,
Но зной уже взорвался на лету
И так нависла солнечная масса,
Что ангелы забыли высоту.

Уран, Нептун, Плутон горящий очи
Следят, а май сравнялся с ноябрем,
Светя дугой вальпургиевой ночи
Поклонным осыпающимся днем...

Обкуренный бульвар осеннего разлива
Кидает пепел жёлтый мимо урн.
И пьёт неделями разбавленное пиво,
Покашливая холодом микстур.

Бросает в дрожь его с сезонного похмелья,
Браниться громче стали птичьи стаи.
Сегодня на бульваре нет того веселья,
Все лавки вдоль дорожек заскучали.

Гляжу в проплешины сияющих калужин,
На отражения махровых туч.
Похоже этот мир с теплом уже не дружен,
От холода он чересчур сыпуч.

И фонари вокруг не так уж блещут светом,
Он без листвы рассеянно...

Стоя на краю перед обрывом,

Можно бесконечно размышлять,

Истину ища нетерпеливо,

Вновь к ответу Бога призывать.



Можно видеть, как внизу волнами

Липкое отчаянье качнет,

Посыпая память именами,

Нежно в свое чрево призовет..



Можно про кровоточивость раны

На секунды долю позабыв,

Окружив себя самообманом,

Отгонять настойчивый призыв..



Можно повторять, что время лечит,

Боли головной наперекор,

Но.. Набросив старый плед на плечи,

Вновь к...

в сугроб лица
падает медленный свет,
натягивающий венозную плоть заката
на косный скелет горизонта

за барными стойками доминошных столов
разливают
рябину на коньяке,
и закусывают
лимонными дольками солнца

с оголённых, как лёд, проводов
свисает запад
нежно-свинцовой прохладой

медный цветок облака
струится ржавой пыльцой,
питая свой призрачный корень
алкоголем вечернего воздуха,
словно десертным ядом

в глазах подъездных лампочек
отражается завтрашнее похмелье...

Душа пустая, выпита тобою,
Хоть в "пункт приема" бедный труп неси,
Смотри: идут такою же толпою,
И ты иди... Что говоришь? Нет сил?

Да почему ж? Всего одна бутылка,
И ты не пьян, и на ногах стоишь,
Что говоришь? Не говоришь - ухмылка,
Рот говорит, но вместо звуков - тишь!

Ты не впервой опустошаешь души,
Ты не пьянел, ведь ты умеешь пить,
И поутру во рту совсем не сушит,
И голова с похмелья "не болить",

Так отчего, меня опустошая,
Не сдал потом ты за "не просто так",
Или как...

тоскою ночною, накрыло постель
я снова не сплю, мешает метель
унылую песню поёт за окном
и раны бередит, о прошлом, былом

я в нём растворюсь, погружаясь в эфир
я словно фантом, виденья мой мир
упьюсь до беспамятья, прошлого зельем
что б утром опять умереть от похмелья

Мне мало выпить, просто, для себя
Тем более, когда в уме простуда,
Теряя безответственно слова,
Я буду рад поить сердечно друга.

В угаре пьяном, клятвенно твердить
Что не нарушу, общее сужденье.
Хрустальной вазой утром разобьюсь,
Когда ко мне в постель придёт похмелье.

О, здравствуй совесть! Как твои дела?
Что за пятно к мозгам моим прилипло?
Увы, вчера нам было суждено
Вновь разойтись, в пылу алкоголизма.

Но ты не сетуй, не вини меня
Дай оправдать, забыть про всё плохое...

Апрельский полдень тает акварелью.
Сырое небо отдаёт похмельем
и берегом речным.
Сквозь сон огня ползёт туман весенний,
с ресниц свисая, как вода с ветвей;
и вдоль аллей – лавандовые тени
под ледяное солнце фонарей
бросают якорь вязкой паутиной;
и мне тепло,
и голос мой, как глина,
и тишина – надёжней всех дверей.
С петель срывается сквозняк
берёз бумажных,
и в небе влажном
гаснет пустота.
Дыханье камня, бледный ритм пейзажа,
и сонный взгляд,
прохладный, как река –
апрельский...

«Рыба гниет с головы», — это выражение впервые встречается в сочинениях древнегреческого историка, философа и писателя Плутарха. Piscis primum а capite foetat переводится как "рыба начинает пахнуть с головы".

Как видно, проблема стара и причина известна: во всём и всегда виновато руководство. Но достаётся тем, кто вольно или невольно живёт и работает в подчинении начальников, на основе установленных ими законов и правил: «Рыба гниёт с головы, а чистят её с хвоста». Порядок и требования...

Правдивый ангел мой, я прибываю в грусти…
Я - в лесу Истин, что посажен был людьми.
И я бы вышел вон, но кто ж меня отпустит?!
Нас всех учили быть послушными детьми.

Вельможи, слуги, такт и реверанс с кокетством,
Набор шаблонных комплиментов на устах...
Всё это не моё - я понял это с детства,
И правду говорил всегда на риск и страх.

Я ненавижу этой липкой, лестной сласти!
Не нужно, жизнь, - меня ты ею не корми.
И если мне дано погибнуть в чьей-то пасти -
То жертвой, узником...