Подымать

Я не люблю тех нытиков:
Что наша жизнь отрава.
Зачем, ведь всё равно конец.
И ждёт нас место в той ограде.

Скажу Им всем в ответ:
Бог жизнь дарил Нам.
И вложил в Нас душу.
Свою искру не для нытья.

Чугунная ограда подождёт.
Скрипучая калитка в ней.
Придут туда друзья, подруги.
И плохо, не помянуть обо Мне.

Но будет это через много лет.
А год известен, только Богу.
Придем, конечно, к этому порогу.
Порогу в вечность, поземному.

Не будем торопить колёса бег.
У каждого свой...

…И на ступеньки встретить
Не вышли с фонарем.
В неверном лунном свете
Вошла я в тихий дом.
Под лампою зеленой,
С улыбкой неживой,
Друг шепчет: «Сандрильона,
Как странен голос твой…»
В камине гаснет пламя,
Томя, трещит сверчок.
Ах! кто-то взял на память
Мой белый башмачок
И дал мне три гвоздики,
Не подымая глаз.
О милые улики,
Куда мне спрятать вас?
И сердцу горько верить,
Что близок, близок срок,
Что всем он станет мерить
Мой белый башмачок.

1913

Я ныряю в свой вечер, где гудки поездов
Сквозь опущенный мрак мне доносятся тихо.
Растворясь в полустанках они мчатся туда
Где рождается утро в океане великом.
Я ныряю в свой вечер. Я здесь, я один
Среди старых вещей. Марки, книги, картины.
А где-то в альбоме лежит тридцать лет
Фотография девочки, юнной, красивой.
Я ныряю в свой вечер, где гул голосов
С тротуаров больших подымается снизу.
Едкий дым сигареты больно режет глаза
И уносится прочь, огибая карнизы
Я ныряю в свой вечер, и я...

Уважаемые
товарищи потомки!
Роясь
в сегодняшнем
окаменевшем дерьме,
наших дней изучая потемки,
вы,
возможно,
спросите и обо мне.
И, возможно, скажет
ваш ученый,
кроя эрудицией
вопросов рой,
что жил-де такой
певец кипяченой
и ярый враг воды сырой.
Профессор,
снимите очки-велосипед!
Я сам расскажу
о времени
и о себе.
Я, ассенизатор
и водовоз,
революцией
мобилизованный и призванный,
ушел на фронт
из барских садоводств
поэзии —
бабы капризной.
Засадила...

Жив- здоров. Не глядишь на другую.
Вот и всё. Остальное стерплю...
Не грустишь? Но и я не тоскую.
Разлюбил? Но и я не люблю.

Просто мне, чтоб по белому свету
Подыматься дорогой крутой,
Нужно верить, что дышишь ты где - то,
Жив - здоров...И не любишь другой.

Я помню вас! Вы неизменно
Блестите в памяти моей —
Звезда тех милых, светлых дней,
Когда гуляка вдохновенный,
И полный свежих чувств и сил,
Я в мир прохлады деревенской,
Весь свой разгул души студентской
В ваш дом и сад переносил;
Когда прекрасно, достохвально,
Вы угощали нас, двоих
Певцов,— и был один из них
Сам Пушкин (в оны дни опальный
Пророк свободы), а другой...
Другой был я, его послушник,
Его избранник и подружник,
И собутыльник молодой.
Как хорошо тогда мы жили!
Какой...

Однажды странствуя среди долины дикой,
Незапно был объят я скорбию великой
И тяжким бременем подавлен и согбен,
Как тот, кто на суде в убийстве уличен.
Потупя голову, в тоске ломая руки,
Я в воплях изливал души пронзенной муки
И горько повторял, метаясь как больной:
"Что делать буду я? Что станется со мной?"

II

И так я сетуя в свой дом пришел обратно.
Уныние мое всем было непонятно.
При детях и жене сначала я был тих
И мысли мрачные хотел таить от них;
Но скорбь час от часу...

Лежу я в палате в больнице больной.
Дырявые стулья и пол весь гнилой.
В место ножей у них топоры.
В место ложек у них тут ковши.
Суп с камарами так есть не удобно,
Второе с животными тоже довольно.
Компот с пауками не очень прикольно,
Вот и приходится кушать не вольно.
Спасёт только то что тебе принесут,
Пропустят не всё пол к себе приберут.
Бывает соседи тебя достают,
Подымают с кровати и в глаз тебе бьют.
Потом предлагают умыться от крови,
У же второй глаз есть на готове.
Вот...

Обидно мне: за нашу русскую державу,
Обидно за разрушенные храмы !
Как видно храмы мы в России возродили.
Но главная беда: -
Мы за простой народ совсем забыли.
Зазолотились золотом в России купола.
На тех разрушенных советской властью храмах.
Но почему-то вновь беда: -
К ним потянулась нищета.
С последнею надеждой к Богу,
что Бог услышит и поймет
Наш обворованный народ.
Ему не в силах уж терпеть.
Демократический безумный этот бред:-
Безумные бредовые идеи
поставили Россию...

Глаза любимой – нежность звёзд.
Глаза любимой – жизни трепет.
Дорога к ней из алых роз,
И волосы ласкает ветер.

Её касанье – волшебство,
А в поцелуе – мирозданье.
И сердце радостно поёт,
Услышав лишь её дыханье.

Любимой губы – дверцы в храм.
Любимой груди – две вершины.
Я упаду к её ногам
И подымусь до них с долины.

До Бога здесь подать рукой,
А звёзды все внизу остались.
Здесь безмятежность и покой,
Ведь свет рождается в слиянии.