Подумать страшно

Мне не больно, просто непонятно
поведение людей, которых стал
ближними считать, но, вероятно,
мне пора оставить литпортал.

Это страшно - если верят люди
не моим словам, а сатане,
знаю, что Господь таких осудит,
а за наговоры - и вдвойне.

Но теперь не больно, страшно просто
за людей, несущих клевету,
ведь покаяться пока не поздно,
чтоб вернуться духом ко Христу...

Сверкала молния, и дождь стучал в окно.
Тебе и холодно, и страшно, и темно.
Свеча зажжённая, горела чуть дыша,
Ты на колени опустилась не спеша.
Душа озябшая смотрела на свечу,
Слезинка капелькой сползала по плечу.
О, ночь зловещая! Дано ли тебе знать,
Как надо чувствами и телом управлять?
Как среди хаоса, жестокости и бед
На всё иметь свой собственный ответ?
Как не унизить, не обидеть, не придать,
Как чувства свои разуму отдать?
Но, ночь молчала, гром затих.
Лишь свет луны...

-1-
В глуши здоровой сын небесный, как будто просто почивал
Обдумывая смысл событий, вращающийся карнавал
Направленный или как хаос бездарный или гений культ
Он был ужасен и коварен, завистлив, нагл, развратен, вздут

Невежествен, заметно бледен от истощающих страстей
Во имя гибели в сансаре от Господа не ждя вестей

И опускаясь хаотично глубже, ниже
Cгнивал зло душами-телами скрупулёзно
Осмысленно, подопытных избравши роль
Ошибочно, отчаянно и слёзно

Блистая красками немыми или...

Но фарисеи уж прислали
К Нему своих учеников.
И те Иисуса вопрошали:
"Скажи нам без обиняков,

Должны ль на Римлян мы работать,
Чтоб им оружие ковать,
И позволительно ли подать
Царю нам Римскому давать?"

Он превосходно им ответил,
Их души взглядом отворя:
"Чей лик на пошлинной монете?"
Те молвят: "Римского царя".

Тут Он сказал: "Запоминайте
Теперь на многие года:
Царю царёво отдавайте,
А Богу - Божие всегда".

Тогда законник, искушая,
Спросил, в надежде на успех:
"Учитель...

Иисуса между тем к Пилату
Поутру в узах привели,
Поскольку смертную расплату
Исполнить сами не могли.

К тому жена сказать послала,
Когда он сел судить Его:
"Во сне я много пострадала
За Арестанта твоего.

Толпы не слушай оголтелой,
Внемли прошенью моему:
Худого ничего не делай
Правдоучителю Тому".

Тогда Пилат сказал Иисусу:
"Так что ж, Ты Иудейский царь?
Мне не нужна сия обуза:
Когда б Ты просто был главарь

Бандитской шайки, я имел бы,
Что в деле этом применить,
Но...

В старом городе губернском,
У подножия горы,
Жили в доме деревенском
Две красавицы-сестры.

Станом стройны, ликом нежны,
Нравом кротки и чисты,
И добры, и безмятежны -
Воплощенье красоты.

Звали старшую Наташей,
Ей от роду двадцать лет.
И Наташи нашей краше
В целом свете просто нет.

И вторую вам девицу
Уж представить я готов:
Звать Еленой молодицу
Восемнадцати годов.

Чем девицы эти жили.
Я включаю в свой рассказ:
Зарабатывая, шили
Сестры платья на заказ.

Как-то...

Дед Патрикей был страшный книгочей,
Проникся он идеями Фоменко.
Старухе - понимала б что воще -
Твердил он про историю частенько:

"Что может сделать тёмных сил игра,
Себе порой представить даже страшно.
И всё, что где-то деялось вчера,
В деревне нашей было много раньше.

Что денег нету даже мне на гроб,
Обычно это с Древнего Египта.
Когда же я умру, твой эфиоп,
Как мумию меня похорони ты".

Пресечь чтоб богохульство на корню,
Тайком крестилась бабка на икону:
"Ты лишь умри...

Зимний день. Обыденный для многих.
Самолеты... Перелёты… Радость встречи…
Только… неизвестный смертник… бомба...
Взрывом жизни близких искалечит...

Дым и крик заполнят зал прилёта.
Страх и кровь… И вера, что спасут…
Вновь обычные российские герои
На носилках раненных несут…

Были… Были счастливы… Любили…
Планы строили… Грустили и мечтали…
Проще говоря, все эти люди просто жили
И беду предвидели едва ли…

Вновь терракт разделит жизнь на «до» и «после»…
Снова чудо совершают...

Как мало души в незнакомых глазах,
Улыбок мечтам и детского смеха,
Красивых людей в дорогих зеркалах,
Кругов на воде и забытого эхо.

Как много зимы и плохих новостей,
Дурных постановок и в жизни, и в театрах,
В сердцах и на небе исчезла пастель,
И дикторский голос вдруг стал неприятным.

Как мало друзей, с кем успех разделить,
Разлуку и горе, огонь и печали,
А, может, мы просто устали любить,
Страшнее, что вовсе и не начинали.

Как много прелюдий, не взвешенных глав,
Начал, без...

Проблеснула лучем ранее утро,
Сквозняком прошумела мумий листва.
Еще настроение природы хмурое,
И хмуро зевает лесная братва...

Солнце выше встает и ярче картинка,
Все отчетливей тени рисуют пейзаж.
Выплывает в пространство туман-невидимка,
Дух лесного пространства,молочный мираж.

Льется он с темноты по широким равнинам,
Льется он с темноты в продолжение сна.
По оврагам бежит,по дремучим низинам,
Погружая в безмолвие все имена.

Как коварный вампир,бледный хищник природы...