Подслушанный разговор

Болтонозавры бродили по кругу
Мечтали скучали по югу
Они говорят что там хорошо
Болтонозавтры любят тепло

Болтонозавры пришли из науки
Болтологической редкой штуки
Они любят всегда болтать
И совсем не любят молчать

Болтонозаврам тысячи лет
И это большой секрет
Не было еще динозавров
А уже был мир болтонозавров

Болтонозавры всегда добры
Когда собеседники им милы
Ведь главнее всех из задачи
Проболтать про все удачи

Болтонозавров мир велик
Разговоров и тем многий лик
Но...

И вот письмо Тебе пишу и рассказать уж я хочу,
Немножко о себе в прикол, чтоб Ты запомнила закол.
И биография моя Тебе понравиться не зря,
Историй пару расскажу, да Ты не высмей меня в лжу.
Родился чисто, без приколов, малыш без всяческих обломов,
Вещь, правда, была тут одна – большая была голова.
Проблема это не была, ведь мама – врач же у меня,
И вот украли из больницы, на солнце вынесли как птицы.
И пару раз я так лежал, да понемногу здоровал,
Его лечебные лучи согрели душу от тоски...

На стыках стук колёсной пары.
Бьёт дробь небрежно и вразброд.
Топчан вагонный рыжий, драный
Не в такт скрипит... Один исход:
Сбежать от дум, воспоминаний,
Включившись в тихий разговор
Старушек двух, о том, что ранней
Весны не жди... Но снова взор
Помимо воли в даль стремится,
А следом мысли, за окно.
Туда. Во тьму, где образ мнится
Явленьем призрачным, пятном...
Но, боже мой, как узнаваем!
И он летит, не отстаёт...
ОНА меня так провожает,
Вновь
.........в одиночество моё.

Твои глаза блестели ртутью,
от блеска лезвия ножа,
но ты была на перепутье
и нож в руке твоей дрожал.

Ты обняла меня за шею
и снизу вверх вонзила в грудь
всё полотно, не пожалела,
и я не смог уже вдохнуть.

А ты оставила внутри мне
клинок, свалившись на ковёр,
и не казалась мне противной,
противен был наш разговор.

Сейчас я лёгкий и прозрачный,
мне любопытно, почему,
ты на ковре и тихо плачешь,
а я тебя не обниму?

Мне быль одну подруга рассказала,
о том , что в камере подследственной слыхала,
там девочка семнадцати лет,
судьбы своей вручила нам билет.
Все рассказала нам за разговором, о том,
что в интернате жизньв неволе
о том, что мать её оставила детем,
забыв о счастье и любви потом.
И как в аду жила та в интернате,
где серо всё, в больничной, как палате,
но был разорван безисходный круг,
в судьбе и в жизни появился друг.
Красив, богат, любовью не обижен,
в семье своей достатком не...

Нас всех, с рождения до смерти,
ведут, уводят, вновь зовут,
и говорят, что нам лишь верьте,
мы вам за всё, всегда ответим,
и будет каждому – свой Суд.
Живут они в душе и теле,
и конфликтуют каждый раз.
Эх, расскажу я вам сейчас,
что видел сам, на самом деле.
Тот, с крылышками, красавец,
что всех готовит под венец,
Он очень правильный такой,
всегда по-честному со мной,
Он, сам правдив и правде учит,
пожалуй, он меня замучил,
своей моралью, каждый день,
как самому ему не лень...

Телефонный звонок.
Я с тобой говорю,
Но не слышу тебя я,
Не слышу.
"Как живёшь, как дела,
Дочь, поди, подросла?" -
Но ответов твоих
Не расслышу.

Кто со мной говорит?
Голос чей? Не пойму.
Кто себя называет
Тобою?
Телефонный звонок,
Дозвонись, я прошу,
До души, что любимой
Зову я.

Телефонный звонок.
Разговор тет-а-тет.
Мы с тобой говорим
Про былое.
Два слепых, два глухих,
Два немых – говорим,
Хоть слова наши –
Поле пустое.

Немоты приговор,
Глухоты приговор...

Когда они встречались,
Им было не до тех,
Кто рядом вел беседу.
Хотелось быть поближе,
Расслышать разговор,
И в тоже время убежать.
Но стук сердечный в унисон, услышав,
И жгучий блеск в глазах,
Хотелось вновь вернуться,
И больше никогда не расставаться...

А ветер выл... И шелестели листья
На землю падая и путаясь в ногах...
А ты стоял, собравшись в путь неблизкий
И все краснел и путался в словах...
Ты говорил мне про свою безгрешность
И виновата в том одна лишь "се ля ви"...
А я в глазах твоих искала нежность
И все ждала, ждала слов о любви.
Ты говорил, вернешься, мол, не скоро
Не просто все, и как сложна вся жизнь...
И все пытался этим разговором
Отвлечь меня от мыслей о любви...
В твоей судьбе я снова стала лишней...
Мгновенья...

Остаётся только комкать
Лист исписанного тела,
Что украсть ты не сумела
В целлофановой котомке.

Остаётся только помнить
Всё, что вынесено вором
В лабиринтах разговоров
Из объятий душных комнат.

Остаётся только верить
С фанатичностью адептов
В возвращение предметов
Или слов, по крайней мере.

Остаётся только слушать,
Как собьётся южный ветер
При неправильном ответе
На запрос по наши души.

И на всех рассветов фоне
Мы с тобой конечно будем,
С безразличным видом судей...