Подножие

Помнишь,
как ты срывала прохладу травы,
и напротив,
всего в двух шагах,
в двух взмахах крыла
атласно-радужной стрекозы,
ядовитая стрелка леса
играла рябью
в заросшем пруду –
это всё,
что хотело видеть
июньское солнце,
макая пряди тепла
в предгрозовую смолу,
пока увядала
глициния неба
сквозь пыльные слёзы шоссе,
и вечер катился
старым трамваем
к подножию ночи.

Ты смотрела сквозь дождь,
ты искала застывшее время,
то, что списано было
с каменных линий
древнеегипетских
статуэток цариц,
но часы
монотонно ровнялись
на угасающий запад,
не прощая солёную влагу
и тёплую нежность
под полуприкрытой
портьерой ресниц;
и только
воздушно-лиловый снег,
лежащий на склонах,
забытых временем, гор,
и только холодная плоскость воды
у подножья туманных хребтов,
принимали твоё одиночество,
как своё совершенство.

У подножия вулкана,
Люди город возвели.
На века, на постоянно,
Словом «Зинген» нарекли.

Петь — то слово означает,
Строил град знать певчий люд.
Песня в нём средь стен витает,
Люди с нею здесь живут.

Разных вер, племён, народов,
Людям Зинген дал приют.
Им живётся здесь свободно,
Свои песни все поют.

И меня с моей семьёю,
Город Зинген приютил.
Прикипев к нему душою,
Я сей город полюбил.

У вулкана певчий люд,
На века построил град.
Его Зингеном зовут,
Жить я в нём с...

У подножия Рамзеса Второго
Во власти белого солнца
Растекаюсь мыслями и плавлюсь телом,
Соединяя Сегодня
И тысячи Вчера...

Чтобы к власти у нас пробиться...
Надо совести лишиться.
Чтоб во власти удержаться...
За честь совесть не держаться.
Чтоб надолго там остаться...
Меньше надо с народом общаться.
К подножью монумента цветы возложил
И на банкет посля укатил...
С большой трибуны народу обещай...
Потихонечку капитал себе набирай.
Окружение в верхах... своё не обижай...
Миллиарды воровать им разрешай.
Будешь всегда у них ты в почёте...
В глазах народа всегда вы растёте!
Народ уважает и ценит тут вас...

Любить, как рубить с плеча,
под самый корень древа познания,
вслушиваясь до глухоты
в колокола кувшинок
на, подёрнутом ряской, пруду.
И тонуть, тонуть, тонуть!
Любить, как взойти на плаху,
чтоб голова пошла кругом,
чтобы нервы, как звуки лютни
играли в медвяной росе слёз,
чтобы, лишённый всех прав,
наконец заглянул в своё сердце.
Иначе к чему, к чему, к чему?!
Любить, как принести
вязаное лукошко
лесной земляники
к порогу декабрьской ночи.
Wake up! Wake up! Wake up!
За дверью...

Однажды летом, я озеро в лесу нашла.
Как хороша в нём прохладная водица.
Теперь в жару бросаю я… свои дела,
И мчусь к нему нырнуть и остудиться.

Мой верный конь несёт меня… туда.
Люблю скакать на нём, быстрее ветра.
У озера о времени я забываю иногда.
Сижу и мечтаю у подножья… кедра.

Ну а вокруг меня особый мир царит.
Весь лес наполнен звуками, чудными.
Где всё живое, друг с другом говорит.
И птицы ... радуют... трелями своими.

Букет из ароматов ... в воздухе витает...

Дожди и жар двойная сущность лета!
Дожди и всё же тяжело дышать!
И грозы у подножия рассвета
На сон поставят жирную печать!

Не отсохнет руки Повелевающий Перст,
Целуя, Страницы Жизни листая.
У подножия власти Золотой Шест,
У основания шеста Черная Стая.

Запахи власти глаза разъедают,
Слепо тыкаясь во что попало.
Кусая, друг друга куски доедая,
Раздирая друг друга,-мало...

Желает Немощь Разврата и Зрелищ,
-На кого Холоп в страсть лице зреешь?
И быстро место свое будет свято,
И станет светло-сыто и запах мяты.

Пролетит ангел высоко в небе,
Заголосит душа в сладкой неге.
Толи бред,а то ли знак с выше...

Мы уедем, взорвемся, когда уже ждать
станет пыткой удушливей, чем не дышать,
со следами колодок на бледных руках,
мимо глаз птицелова с решеткой в зрачках,
мимо мшистых домов, мимо жадных болот,-
в наш свободный полет.

Мы сорвемся измученной в луке стрелой,
ты из А. я из Б. по свистящей прямой,
на которой годами лишь письма, звонки
нас сближали на расстоянье руки,
на расстоянье тепла из глаз, из груди
по строке «ты еще подожди…»

Мы уедем, исчезнем (что б я пропал...