Подарок

О, звука волшебство!
Как радует оно!
А голоса полёт,
сердца наши взорвёт.

Звучит из глубины,
им мы удивлены.
Какая сила в нём,
заряжен он огнём.

Вибрирует восторг
и сразу зал умолк.
И этот чистый звук -
подарок Чьих-То Рук.

Его не удержать,
желает он летать.
Как счастлив, кто поёт -
он в Музыке живёт!

Опять по строчкам я скучаю
и день и ночь не различаю -
всё жду, когда они придут,
струёй живительной сойдут.

Они от Ангела подарок,
огонь потока его жарок.
Уж, коль дано, зачем молчать,
для Музы хочется звучать.

Слова в узор, сплетенья кружев,
вздох светом солнечным разбужен.
Строка к строке ложится в ряд,
как-будто таинства обряд.

Оловянный солдатик устал,
Он уснет металлическим сном.
Обнимая безделиц развал
Опостылевших, тонким плечом
Не сумев и сегодня пробить
Тишину жестяную коробки,
Чтобы выбраться в ливень
И пить, из танцующих луж
До икотки,
До озноба и слез, окунув
Оловянные волосы в воду.
Пережившую множество гроз,
Очищавших от скверны природу...

2

Оловянный солдатик умрет
На постели из выцветших марок,
Прижимая к груди самолет
Пластилиновый.
Дедов подарок -
Перочинный источенный нож...

Больше дерева многоэтажка.
Там в гнезде - балконе моя Машка,
Самая красивая девчонка,
Своего ждёт милого бельчонка.

И я весь такой пушистый, классный,
Клёвый, замечательный, прекрасный,
Как подарок ей несу орешки
Кедрача, арахиса и кешью.

Чтобы не попались вдруг скорлупки,
И ей не царапать ими губки,
За свои не опасаясь зубы,
Нагрызу их целые я груды.

А когда-то маленький бельчонок
Не смотрел азартно на девчонок,
До тех пор пока её не встретил,-
Лучшую красавицу на свете...

Уж всё закончилось, отпето,
И скоро очи сомкнёт мгла.
И неудачника-поэта,
Жизнь почти вся уже прошла.

За всё взымает жизнь трибут,
И будет каждый миг оплачен.
И время вспять не повернуть,
Чтобы прожить его иначе.

Он у подножья трона Музы,
В подарок душу положил.
Не зная славы громкой груза,
Стихами он дышал и жил.

А мир людей его не слыша,
Жил непрерывною войной.
В нём тех кто снизу, те кто выше,
За деньги слали в смертный бой.

Но время мчится и пропета,
Песнь его жизни...

Знаешь, родная моя,
Я расскажу тебе правду.
О том, что люблю тебя я
И мне другого не надо.

Ты - мой подарок судьбы,
Ты - первый луч на рассвете.
Пусть будешь счастлива ты
И наши милые дети.

До свидания, Южный Урал,
Час прощания светел и ярок.
И просторный от солнца вокзал
Будто твой запоздалый подарок.
Поезд снова рванётся в зарю,
Подбираю слова и не смею.
И опять не о том говорю,
Но иначе сказать не умею.
Мне не мечен особый удел,
Не владею красивостью слога.
Среди прочих занятий и дел
Мне опять выпадает дорога.
Промелькнут за вагонным окном
Незнакомые лица и тени.
Станционный и низенький дом,
Утопающий в цвете сирени.
Будто в давние детские прятки
По тоннелю...

Это утро.
Четыре часа.
Полусонная улица.
Поле.
А за лесом видна полоса
Отчужденья,
Разлуки
И боли.
И зачем потянуло сюда?
Все быльем поросло и забвеньем.
Непонятно,
в какие мгновенья
Мне привидятся эти глаза.
Этот голос,
Неспешная речь,
Плавный жест, подчиненный рассудку,
И платок на квадратике плеч,
И вот это туманное утро.
Вот и все.
И пиши –
не пиши,
Как подарок, постылая воля…
Ни одной тебе близкой души –
Только улица,
Утро
И поле.
1982г.

Есть равновесие в природе –
По-другому быть не может,
Если праздник есть для женщин,
Для мужчины бывает тоже.

Братья, сыновья, супруги,
И отцы – Вас обожаем,
Дезодоранты, бритвы, гели,
Вам в подарок выбираем.

Вы – защитники России
По два года ей отдали,
Чтобы жить в стране спокойно,
Долг свой честно выполняли.

Вас считают сильным полом,
Но без женщин вам не жить!
Чтобы дом был чашей полной –
Обещайте нас любить!

Нужно крепкое плечо нам,
Вместе с вами хотим быть.
С...

А на Липовой горе,
В том промозглом октябре
Дули чай, глазели в окна
Из двухкомнатной норы.
Липы – бред, ребячьи враки,
Раньше там живали раки,
Свиснул рак – и нет горы!
Бог судья тому преданью,
Согревало нас свиданье,
Восклицанья: "Помнишь, помнишь!"
И табачный плавал смог.
Помнили наполовину,
Да у ног вертелся псина –
Бледно-пепельный щенок.
Что нам непогодь да стужа,
Времена бывали хуже.
И Ростов, к тому ж Великий,
Не звонил в колокола.
Но и это нам не горе,
Питие в любом...