Под натиском тумана

Улик никаких, соли щепотка, сна глоток,
лодка, у берега, полынь, денег алтын,
всё что надо, хлеба кусок, вина глоток,
воздух степей, пырей, желтизна пижмы,
синь цикория, горечь встреч, сахар солодки,
мы в лодке, изысканий, налегли на вёсла,
веселят воду, слов, течет речью, улов, щука,
карась, пескарь, рады любой рыбе, глыбе
идти ко дну, мы, на плову, пока, дышим, а
дым, слышишь, тумана шёпот, не будет
хлопот, хлопки, ударов стон о воду веслом,
поддержать разговор, как...

Не убоюсь своих одежд
В себе не убоюсь чужого
И сладость призрачных одежд
Меня уж не обманет снова

Не умаляя свой скромный вид
Пред чистым ликом Океана
Увижу гордость, ложный стыд
И здравомыслия тумана

В кровь, руки ноги изодрав
Не убоюсь сужденья многих
Мне все ровно кто из нас прав
Приемлю пыль своей дороги

Ты снова говоришь признания в любви,
Ты снова говоришь… А я не верю.
Лишь пара фраз случайно брошенных твоих
Не думала, что всё вот так изменят.

Мне кажется, что я за эти дни
Вдруг умерла и снова возродилась.
Упала в ночь тумана, где огни
И тихо сну забвенья покорилась.

Я думала, что не проснусь, но всё же
Распорядился по-другому ангел жизнью моей.
На прошлое уж это больше не похоже,
Смешались звуки и цвета предметов и людей.

Теперь уже смотря в мои глаза,
Ты не увидишь...

Не умер, пусть не умер, пусть живёт, на баррика-
дах, с пулемётом, стрОчит, строчИт, тех строчек,
точек, запятых, о буквах я не говорю, зачем, всё
между, и курок нажат, и космос поражен, открыт
портал, он влажен, он смешён, смущён, той исти-
ной, хвостом махнула, тумана напустив, за угол,
повернула, и сил тех нет, иероглиф не прочесть,
и духов не позвать, а демон пал и страсть уже
остыла и ложь исканий, истекла, уплыла, и прав-
ды нет, и не было и лжи, не встать, не умереть...

Треснет ветка под ногою,
Неожиданно и громко.
Была ветка неживою,
Старою и ломкой.

Уж который день туманно,
Воздух серый и сырой.
Всё расплывчато и странно,
От тумана мир седой.

Мир меж осенью с зимою,
Утонул в туманной мгле.
Стала жизнь совсем сырою,
Скучно стало на Земле.

Заплутав зима в туманах,
Нас не может в них найти.
И блуждает в дальних странах,
Сбившись с верного пути.

Меж сезонов мир застрял,
Не зима, не осень в нём.
И туманом воздух стал,
Дышим им и в нём...

В сорок недель разродилась природа весной.
Солнце блеснуло, земля отошла от наркоза,
Хором берёзы в бочонки льют сладкие слёзы,
Мир оживает, а мне очень зимно одной.
Солнечных зайчиков полон журчащий ручей,
Глазки подснежников нежат котяток на вербах.
Ветер играет сонет на расстроенных нервах:
Я без тебя - клок пожухлой травы без корней.
Плевел от мыслей - гора, зёрен – жалкая горсть:
« Милая, ты мне нужна, я так счастлив с тобою!»
Где это всё?? Унеслось?! Остудило пургою?!
Наши...

Мы все человеки и ходим под Богом...
Одним - нас так мало, другим - слишком много,
А кое-кому - так мы просто балласт,
И редко когда, чтобы нас - в самый раз.

Причиной - эпоха, где бал правит похоть?
И как разобрать, чей поблизости локоть,
То друга, товарища или врага,
И чьи из тумана встают берега?

Кто выйдет навстречу - провидец-предтеча,
Иль встретят пришельца вульгарною речью?
А то ещё хуже - то будет не речь,
А звуки пищалей, огонь и картечь...

Такое ниспослано...

Когда в домах зажжётся свет, когда покой раздаст пилюли, когда в кастрюлях щи уснули и нормы выданы конфет - бегу в твой город позабыв: что милость есть, что подаянье.
Несёт меня шальной порыв к тебе на тайное свиданье; где только мыслей миражи, где витражи ветрами дышат, и то, что я шепчу в тиши - лишь купола с крестами слышат....

Ночь разрушает до основ соседство детства. Город-улей плодит и гонит сонмы снов в мешки офонаревших улиц.
Пред зеркалами догола снимает облаченье правда...

Здравствуй , мама, я к тебе приеду
Дать поклон последний до земли.
Одержала в жизни ты победу-
Прожила, хоть прочили врачи-,

Что тебе осталось очень мало
И что в шахте вот нельзя робить.
Ты прошла по жизни очень прямо,
Есть за что всем нам тебя любить.

Подняла детей своих неспешно,
Свою маму хоронила ты,
Всю войну стояла ты безгрешно
У станка, точа свои штыки.

А потом поехала на север,
Край суровый в тундре поднимать,
Не растёт во льдах российский клевер,
Жаворонка в небе...

Дайте мне хорошего критика, и я переверну Пушкина –
говаривал внутренний голос;
но хоть бы один волос
упал с головы Пушкина.
Дайте мне трубку мира, и я зарою топор войны –
говаривал старый курильщик;
но дети играли в войну, как обычно,
а он курил на завалинке Kent.
Дайте мне шанс, тысячу шансов,
знаки, приметы, реванши,
миллиардный карт-бланш –
возьми – отвечала смерть –
но с возвратом.


набросок #2

Промышленный дизайн,
шелушащийся кожей лесных пожаров,
нефтяное пятно...