Под камень

Надгробный камень возвышался,
Часовня радовала взор
На месте,
Где, когда-то, папы путь прервался,
И осквернил проклятием то место
Епископов беснующийся хор.

* * *

Тяжелых бедствий череда Рим потрясла.
Народ, под гнетом черных суеверий,
К церковникам воззвал, моля спасения от зла,
Заступничества корифеев веры.

И наступил тот день!
И крестный ход к вратам
Апостола Петра священной базилики.
И торжествующий народ
Вослед процессии пошел,
Вознесши гимны к небесам и...

С неба звёздочка упала,
И я верю — к счастью.
К нам из Космоса попала,
Стала Земли частью.

Лежит в поле камень чёрный,
А вчера он был звездой.
А теперь неяркий, скромный,
Чёрный камешек, простой.

Гасит Вечность звёзды даже,
Время камень сотрёт в пыль.
Все исчезнем мы однажды,
Вечность душ — всего лишь быль.

Кто на Землю упадёт,
Обгорев и камнем став.
Кто себя до тла сожжёт,
Миру всё тепло отдав.

В поле выросла пшеница,
Будем с хлебушком опять!
Камню снова Космос снится...

У судьбы есть много,
Разных очень граней.
Иногда в дороге,
Она ими ранит.

Если неудачу,
Встретили в пути.
Не судьба вам значит,
Счастье в нём найти.

Камнем твёрдым очень,
Может быть судьба.
Точит между прочим,
Камень ведь вода.

И душой упрямый,
Каплями труда,
Боль стерпев от раны,
Путь пробьёт всегда!

Путь пробьёт сквозь камень,
Он сквозь немогу!
Даже если ранен,
Сдачи даст врагу.

И найдёт удачу!
Всё сумев пройти.
Счастью сам назначит,
Встречу он в пути!

На стыке миров у обрыва
Лежит камень, под ним могила.
На камне высечено: «Любовь».
Из-под камня сочится кровь.
Четыре мира сошлись в этом месте.
Первый мир - Поднебесье.
Второй мир – Зазеркалье
(Отраженное наше сознание).
Третий мир под обрывом,
Там живут жадность, злость и обиды.

Поднебесье – высота мироздания.
Зазеркалье – ширина понимания.
Под обрывом – глубина осознания.
Четвертый мир – Запредельность,
Заоблачная цельность
За пределами понимания,
За пределами сознания...

Одиночеством человек дышит.
В одиночестве человек слышит
Миллионы своих отдышек.
Миллионы своих пришлых.

В одиночестве человек знает –
Ожидать перемен стоит.
Одиночество – как камень.
Одиночество – как горечь.

Одиночество привлекает,
Развивает твою гордость.
Одиночество – как камень,
В одиночестве ты тонешь.

Отдышавшись – иди дальше.
Пережив – развивай скорость.
Одиночество – ты знаешь,
Убивает твою скромность.

Одиночество тебя колышет,
Разворачивает твою внутренность...

Бессмертные песни древних пилигримов,
Вами полнятся кубки с алым вином жизни,
На вас покоится поэзия золотого солнца пустыни
И царственность полной луны степей.
Но я дышу воздухом трущоб, я разбиваюсь взглядом
О бетон и камень, дым и копоть.
Это не горный небесный дым облаков,
Это не равнинная багровая копоть вечернего горизонта,
Это не духовный камень шаманов у прозрачного озера.
Бессмертные песни древних пилигримов,
Ночное небо полнится вами,
Деревья и травы шумят вами,
Сок росы...

Вдали, под желтою листвой
Последний камень догорает...
"Как он сгореть изволил?! Стой!" -
Сказал ты после, ну а ранее,
Сидел, не думая о жизни,
Покуривал...и едкий дым,
В толпе прохожих растворяясь,
Отпугивал ночную сырь.

Бутылка в пальцах крепко сжата,
И на губах блестит вино -
Оно дурманом опьяняет:
До боли он знаком давно...

Походка вялая, и очи
Полузакрыты, встретят день.
Тот новый день, в котором вскоре
Продолжишь вечер в пустоте.

И жизни рад, и смерть не гонишь,
И...

Оживёт вдруг во мне узнавание:
Это было уже — я давно обречён!
Не гадай — знаю я результаты гадания,
В сотый раз этот путь будет мною пройдён.

Не спасёт мой неистовый нрав от расплаты,
За грехи, что опять и опять совершил.
А полёт души к солнцу и свету, крылатый,
Подлый, выстрелом-словом на взлёте убил.

Я упал и о камень ударившись больно,
Узнаю этот камень — ведь всё повторилось опять!
Обречён, но лежать не могу я безвольно,
Обречён, но упав, буду снова и снова вставать...

Свет мартовского снега –
отголосок лилейной зари весны,
оркестровая блажь бисквитного неба,
девственный луч хрустальной альпийской слезы –
так прощается холод с тобой,
так встречает тебя наводненье коротких ночей
и мятный настой
оживающих почек теплых созвездий, чей,
стреляющий звоном серебряным, кратер
переполнен бордовым вином
чувственных мук и объятьями
розоволицых рек. Ляжем на дно
алым корундом заката, диадемой
радуги из перламутровой пыли
украсим мотивы берилла
в зачатии...

По спине льется черное пламя волос, словно кровь, обагрившая жертвенный камень.
Ветер орлом садится на руки, тигрица склоняет послушный бархат хребта.
Твоя грудь полна медной прохлады вечернего кубка неба, и я говорю –
уходи, чтобы мне не ослепнуть нежным грехом; и я говорю – останься, играй,
но чтоб мне не прозреть в холод привычки. Читай с золотого листа
сентября мудрость заката, пыль увядания, готовясь ко сну

расспроси желтый свет ветвей за окном о прекрасной смерти,
узнай в храме...