По-прежнему

Мгновенный всплеск, дурман и наважденье,
Образ любви желанной и невидимой другими,
Былого счастья промелькнуло отраженье,
Как очертание давно уж позабытых линий.

Жар предвкушенья или диво предсказанья,
Нет, оболочка защищающая в бедах сердце,
Иль робость легкая от первого свиданья,
С подтекстом добрым, чем-то даже детским.

Иллюзия , возникшая из прошлого, в сознании,
Перевернувшая , внезапно жизнь мою собой,
Превратности судьбы, момент воспоминания?
Иль это шанс почувствовать...

То ли плакать, то ль смеяться,
не до колкостей былых...
Мы всего лишь два паяца _
позабытых, отставных.

Отсмешивших публику
две дыры от бубликов.

Клоун белый, клоун рыжий...
Вы пьяны и я нетрезв.
Что-то долго жизнь мурыжит...
Вам коньяк? А мне - шартрез.

Как вам здесь - в Неаполе?
По Москве - отплакали?

Впрочем, нам, быть может, хватит
чужеземного питья?
Ну-ка, водочки накатим
в память прежнего житья...

Оба - неприкаянны,
словно братья-Каины.

Вечер. Бар на старой...

Мы с тобою живем в параллельных мирах
ожиданием встречи грядущей.
Только, знаешь ли, здесь, на мордовских ветрах
коченеют не руки, а души.

Напиши мне письмо - и не важно, о чем,
запечатай в конверт и залей сургучом,
и согрей напоследок в ладонях.
Пусть не станет ключом,
но пресветлым лучом
долетит до меня невесомым.

Мы с тобою живем в параллельных мирах
ожиданием встречи грядущей.
Только, знаешь ли, здесь, на мордовских ветрах
коченеют не руки, а души.

Напиши...

Я ухожу...
Уже почти ушел -
от прежних женщин, от надежд и сказок,
привычных и банальнейших развязок.
Судьбы моей не слишком крепкий шов
расходится и... Нет, не удержу.

Не удержу...
И треснет скорлупой
шершавое покрытие натуры,
как это напророчили авгуры.
А кто моей нахоженной тропой
пойдет за мной - и зная, не скажу.

Нет, не скажу...
И в этом ли резон,
земная суть и промысел всеблагий?
Я и при жизни не любил аншлаги,
шумы музык и почестей трезвон.
Теперь...

По рельсам судьбы кочегар нотоносца
Ввергал в концентричность слоев и кругов;
Корежили дух винты броненосца,–
Плывущей звезды по морю голов.

В дымах беспросветных далекий Воронеж…
Поезд жалом ночей продолжал перегон.
Ты оставил себя, где уж и не вспомнишь,
В отрыве от прежнего «я» – напролом.

Клочки колдовских испещренных тетрадей,
В которых стихами бурлившая кровь
Свой век растворяла безумия ради,
Беснуясь и плача над струнами вновь.

Зажатый в железе прокрустовой клети,
Ты...

Солнце послало свой жар земле,

пышных магнолий букеты цветут,

Овен спешит погулять по траве,

в дом возвращается прежний уют.

Легкие вещи за зиму заждались,

швы поменять в чем-то нужно, опять,

компов ряды где-то в прошлом остались,

новый рецептик спешу записать.

Ягода красная соком душистым

вновь налилася и всё манит купить,

спелыми щечками в зелени листьев...

Значит, опять срок варенье варить!

С давним секретом рождается радость,

бабушки слышу любимой...

Можно только удивляться -
Поменялось в жизни все.
Бросив все, пришлось подняться,
Переехать. "Повезло"!?
Уважаемые люди
В прежней жизни (вот пустяк) -
Потеряли статус. Чудо!
Перестали понимать:
Где и как мы пригодимся
В этой солнечной стране?
Может лучше "насладимся"
Мы бездельем? Тоже нет?

Разве здесь нужны умельцы?
Музыкант? Врач? Педагог?
Главное - что бы молиться
Беспрепятственно ты мог,
Что бы был ты иудеем.
И не важно - что в мозгах.
Можешь быть тупым, злодеем,
Лишь бы...

О этот мир!
Как много в нём людей и судеб
И не понятно для чего живём
И почему наш путь так труден.

Мы все когда-нибудь умрём,
Но большинство не знает
Мы в ногу с бесконечностью идём
Погибнуть может тело,
А душа не умерает.

Она тихонько отойдёт
И тело бренное роняя
Взовьётся ввысь, сольётся с абсолютом,
Но память прежнюю приэтом сохраняя.

А абсолют есть Бог
Его давным давно придумали мы сами
Чтоб жизнь прожив и приступив порог
Предстать пред его ясными очами.

В них...

Давным-давно
Всё это было,
Зима окно
Запорошила,
И солнце тихо
В лето плыло...
Я молчал,
Ты говорила.

А между летом
Где-то и зимою,
Вдруг затерялось что-то,
Что весною
Принято считать,
И пустотою
Мой дом наполнился.
Непроходимою чертою
Она меж нами пролегла.
А из трубы в подъезде
Вода горячая текла,
И в дом
Мой холод пробирался
По всем законам
сохранения тепла...

Ты говорила,
Я молчал.
И тишина лилась
Между словами
И молчанием моим,
И понял я, как остаётся...

шаманит полночь колдовская,
луна стучит в висках как бубен;
одно «я» напрочь исчезает,
другое «я» – затменьем давит,
рождая мир, что был подсуден.

и губят ядом ведьмы губы,
и завозились зомби в клетках;
дудит дебильный ад во трубы,
где дьявол скалит в пломбах зубы,
маня к себе детей конфеткой.

о вы! услышьте позывные!
ко мне, сомнамбулы, идите
на темный зов в сады глухие,
там вас вампиры ждут рябые…
ау, лунатики! не спите!

и пробудились те, кто дрыхнул;
и даже мертвяки с...