Плюс десять

Копейка - газировка без сиропа
Или картонный спичек коробок,
За две, кварталов парочку протопав,
Мог сделать телефонный ты звонок.

За три - опять вода (с сиропом - прелесть!),
А можно кваса «маленькую» взять,
Кататься на трамвае (так, без цели...),
А хочешь на автобусе - за пять!

За гривенник на утренний сеанс ходили -
На «Мстителей» по десять раз подряд,
Смеяться над охранником-дебилом:
«И мёртвые там с косами стоят...»

О, эскимо! Одиннадцать копеек!
Мечта... Где...

При торможении особо резком
Старушка вылетала из-за спин.
Она могла б лицом снести железки,
Когда бы не проворный гражданин.

Успел-таки схватить её за хлястик,
Спас бабушку от пятого угла.
Но хлястик оторвался, вот несчастье,
Что пережить бабуля не смогла.

В суд подала - Ну что, маньяк, попался?
За хлястик норовил стянуть в кровать...
Вердикт был однозначен - Домогался,
У женщины особые права.

Тот случай расписали журналисты -
С поличным взят маньяк-геронтофил.
Соседи...

Хоть сотню проживи, хоть десять сотен лет,
Придется все-таки покинуть этот свет,
Будь падишахом ты иль нищим на базаре, -
Цена тебе одна: для смерти санов нет.

Все люди выше и пониже сортом.
Для них есть эконом и бизнес класс...
Вот на одном таком борту в Торонто
Блондинка на смотрины подалась.

Расселась в кресле, смотрит с интересом,
Что предложить ей может первый класс.
К ней обратилась с просьбой стюардесса,
В класс эконом чтоб та перебралась,

Где по её достатку мест довольно...
А рядом бизнесмен, весьма мастит,
Стоит и ждёт, когда же та изволит
По статусу свой зад переместить,

Ведёт себя достойно, благородно...
Блондинка же...

Когда чума уже свои микробы
Незримо инфицирует вокруг,
Не стонем мы, ещё внутриутробно
Бубон не вызывает в нас испуг.

Уже идёт в нас саморазрушенье,
Сокрытое пока от наших глаз.
Призывы, заклинанье и внушенье -
Сомнительный заслон от метастаз.

Любой вираж наш смертью нашпигован,
Отложенной на несколько витков.
Но не рождённых десять миллионов
Не требуют телег, лопат, венков.

Что некогда звучало стройно, справно,
Сбивается на слов речетатив,
И слышно горечь в пении заздравном...

- Абрам, все говорят, что ты женился.
Удачно, я надеюсь, в этот раз?
Перед женой ещё не провинился
И к маме не ушёл, забрав палас?

- Как тут уйдёшь? Больна жена довольно,
Про остальное скучный разговор -
Грибов она не ест, машин не водит,
Район плохой и окна прям во двор...

- Сочувствую, прекрасные мгновенья
Так омрачить... Не выплачен кредит?!!...
По поводу женитьбы поздравленья
Прими Абрам... и Бог тебя простит.

Расстроить впечатлительных боюсь -
Здесь, что жена больная...

Часто путь наш не стелется скатертью,
Мы в галошах шагаем по слякоти.
«Привереда» погода не балует,
Солнца свет нам на миг обещается.

Мы блуждаем в своих безысходностях,
И бок о бок живём с одиночеством.
Голым стенам про жизнь свою плачемся,
Только ночью во сне нам мечтается.

Иногда мы близки к шальным крайностям,
Где рискуем и пьём лишь шампанское.
Ищем плюсы потом жадно в минусах,
Может быть, и находим так, кажется.

Мы бежим, наступаем и падаем,
И тогда поддаёмся отчаянью...

Они встречалися охотно, один - с мольбертом и терьером,
В саду своём писал полотна. Другой был бедным инженером.
Больших высот достиг художник, легко картины раскупались,
Его богатства, преумножив, в музеях лучших выставлялись.
Раз инженер, с главой поникшей, их разговором не утешась,
Сказал: «Устал от жизни нищей! Верёвку дай, пойду повешусь!»
«Достала эта безнадёга, жена ушла, в жилище пусто,
Одна, мне видимо, дорога, всё захлестнуть петлёй искусно».
Внезапно друг его покинул, затем...

Солнце жарит нещадно, под плюс пятьдесят,
И надежды войной искалечены.
А на склоне горы двое наших ребят
Пулемётным огнём изрешечены.

Им с утра приказали занять высоту,
Пулемёт на плечо – и на горушку.
Но спустя сотню метров на эту версту
Накатилося горькое горюшко.

Наверху уже ждал вас душманский расчёт
И патронами ленты набитые.
Пополам прострочил вас с горы пулемёт –
И упали вы, кровью облитые.

Разведрота внизу не смогла за часы
Головы приподнять для спасения –
Так лупили...

Афганистан – термометр души,
Плюс пятьдесят показывает стойко,
И оттого в классической глуши
Обоймы рифм я разряжаю бойко.(1)

Вы, авторы сценария войны,
Чего иного от афганца ждали?
Средь граждан разоряемой страны
Нас ПЕРВЫМИ ИЗ ВСЕХ оклеветали.

Нас обвиняя в собственной вине,
Вы грезили, что нас разоружили.
НО НЕ БЫВАЛО НИ В КАКОЙ ВОЙНЕ,
ЧТОБ РУССКИЕ ОРУЖИЕ СЛОЖИЛИ!

Кто испытает строк моих удар,
Тому нужды не будет уж в лекарстве.
Я вам припомню жаркий Кандагар
И реки крови...