Плод

Полночь, колдовские шалости,
Одурманенный спит кот,
Его тень ожив, ползёт,
Странности — в туманности.

Бестелесный бродит мОрок,
То с боков, то за спиной,
Всё болтает сам с собой,
Врёт — наврал слов лживых ворох.

Морок дышит жарким духом,
В нём загадачности ночи,
И он ужасы пророчит,
Но не верит свет тьмы слухам.

А на нижних этажах,
Тех, что ниже нас, под полом,
Гости чьи-то поют хором,
Песню о былых годах.

Полночь, колдовские шалости,
Одурманенный кот спит,
Его тень...

Великолепие твоего сумасшествия,
Твоего взгляда, твоего касания...
Тут, на земле, тебя плачут, тобой восхищаются, тебя боготворят...
Чтобы выучить навсегда широту и высоту твоего прикосновения...
Тут, на земле, поступь твоя желанна.

Хочешь, я назову все твои имена?...
Моя смертоносная невеста,
Моя нежная рана,
Моя единственная вера,
Моя безудержная магия,
Моя обетованная...
Любовь моя...
Наследник твоих снегов,
Роскоши, вольных строк и откровений,
Благословленный белыми...

Всё просто, два плюс два — четыре,
И равен — стороной квадрат,
И в сторону, в одну лишь, в мире,
В нас время — не воротишь взад.

Всё просто, даже мир Абстракта,
Когда — ты часть его систем.
Всё просто, по цене и плата,
И платят, пустоте ничем.

Всё просто, кем-то стать желая,
В себе — избавься от пустот.
Всё просто и чужого Рая,
Горчит, великолепный плод.

Всё просто, усложнять не надо,
Труднее — сложное сберечь.
Всё просто — умер тот, кто падал,
Всей грудью — на проблемы меч...

Цветы на кладбище, цветы в роддоме,
И там, и там — от всей души букет.
И там, и там — обрежет иль обломит,
Рука цветы, им в смерть даря билет.

И там, и там — их быстро увядание,
Не могут жить, лишённые корней.
И там, и там — их служит умирание,
Традициям и прихоти людей.

Рожденье-смерть, лишь выходы и входы,
Из ничего, сквозь время, в никуда.
Сквозь них земные, в теле жизни годы,
Уйдут бесследно, как в песок вода.

Есть у всего, наверное причина,
Но мы не всех, деяний знаем...

Ты меня придумала,
Сильного и умного.
Но фантазий этот плод,
Лишь в уме твоём живёт.

Как из камня монумент,
Он — в нём жизни совсем нет.
Он безгрешен как святой,
А я вовсе не такой.

Я не злыдень, но не свят,
И был миром бит и мят.
Не герой, но хоть не трус,
Иногда и я боюсь.

Избегать стараюсь лжи,
Но скажу всё ж от души:
Я не лжец, но правды всей,
Обо мне — нет у людей.

В общем — я не эталон,
Много есть во мне сторон.
И хороших, и плохих,
Всех — никто не знает их...

Это сон, это сон, это сон,
Лишь мираж, это дым сигареты.
Я дурманом-травой опоён,
Я наказан, я съел плод запретный.

Был чужим, был чужим, был чужим,
Дым чужим — не моей сигареты.
И дышал, я во сне жизни им,
В ритме песен, что не были спеты.

Находил, находил и терял,
И терял, всё что найдено было.
Я оставил родимый причал,
А на нём, всё что душеньке мило.

Холода, холода, холода,
В холода зим, ведёт меня осень.
Здесь чужие душе города,
И леса, из чужих сердцу сосен.

Но лишь...

Душу память не рви,
Дней ушедших картиной.
Моё время любви,
Под бесчувствия льдиной.

Всё как сладостный сон,
Мир разбил пробужденьем.
Твёрдым как стен бетон,
Утра первым мгновеньем.

Сжав виски, их кольнёт,
Тяжесть муки похмелья.
Во рту сухость и пот,
Плод ночного веселья.

Я в бокале вина,
Утопить грусть не смог.
Лишь нашёл в нём у дна,
Укол боли в висок.

В ленте тягостных дней,
Много твёрдых минут.
В них темнее ночей,
Вечность скорбных секунд.

Душу память не рви...

Ночь снова обрела венецианскую жажду.
Возвращаюсь к музыке...
Улыбка багряного "до"
Режет губы, замедляя танец,
Круженье любви.
Белое тело лилий...
Изгибы, жесты -
Плод несовершенных строк...
Следую их интонациям.
Гипнотическая нагота цветения
Со вкусом, истончающим алую вязь...
Я смешан с ней
Ныне и присно и во веки веков...Аминь.
Анх мимесис...
С листьев тонких шелком сонетов перебегают пальцы.
Выходящая из воды
В слезах пламени - она...
Артефакт...
Аутодафе цветов...
Сюита...

Есть в мире зло и негатива сила,
И есть добро силовикам назло,
А чтобы справедливость победила,
Нам надо, чтобы правде повезло.

Пусть даже ложь себя и возомнила,
И правду повсеместно запретила,
Но в заблуждении находится она,
Ведь крёстный папа у неё сам САТАНА.

Кто допустил, что главный ангел пал,
Кто выдумал его легенду,
И кто на свете наперёд всё знал,
И чья вина в основе прецедента.

Ответим же вопросом на вопрос,
И спросим мы об этом прямо,
А знал ли о легенде сам Христос...

Творил гений-скульптор ваяний немало.
Но был безызвестным средь знатных творцов.
Скульптуры его разрушали вандалы.
Ох, кабы поймал, растерзать был готов.

Но гений, однако, на то он и гений.
Ушёл весь в себя, стал ночами не спать.
Так плод гениальный не вызвал сомнений,
Коль неповторимое смог он создать!

Творцов на открытие было немало,
Подтянут народ любопытный ещё.
Восторженно ахнули, тряпка лишь спала...
Вандалам сей памятник был посвящён!