Плита гранитная

Всё правильно! И в этом нет твоей вины.
Любовь сама себя сжигала!
Как пудра, тонкий слой золы
На дне гранитного бокала!

Всё правильно! Твои остыли поцелуи,
И руки вялы и послушны.
Мы сны смотрели и проснулись…
Снотворного?!!! Уже не нужно.

Всё правильно! Бой серых коршунов затих.
И клюв в крови, и приоткрыт в насмешке.
Стальным пером я начертал вердикт –
Сан королевы низложить до пешки!

"Я проявляюсь в твоей Вселенной легкой синей волной,
салютной россыпью белых искр над декабрьским костром,
берегом правым, где переправа, зеленой сосны иглой,
кофейным зернышком, бумерангом, пятипалым листом.
Я проявляюсь по праву песенному, чтобы болотный тыл -
город лягушек с ржавой плесенью серых гранитных громад,
ты перестроил в город надежды и сказки в нем поселил."-
Пела Душа садовнику бедному по дороге в потерянный сад...

«И в этой сутолке всемирной,
Один на целый миp вокруг,
Брезгливо поднял бровь ампирный
Гранитный барин Петербург!»

Николай Агнивцев

В огнях парижские бульвары
Сияют. Позабыв про сон,
Фланируют в обнимку пары.
Etes-vous marie? * Как жаль! Pardon! **

А в Лондоне опять туман
И дождь. Под зонтиками в такт
Спешит прохожих караван,
Как стрелки часиков: тик-так!

Но в Петербурге холода,
Мороз. Торопится народ.
Принарядившись в лёд Нева,
Замедлила свой быстрый ход.

На Брайтон...

Белесым призраком – распластанная площадь,
Простуженный зеленый Эрмитаж…
Гранитный столп – магнит имперской мощи
И цокот на Дворцовой – экипаж.

На крыше высятся божеств кариатиды,
Они взирают из веков на нас,
Как капитаны кораблей из Атлантиды.
Льва мраморного вечный глаз.

Исакий реет в каменном проеме,
Сквозь снега пелену мерцает купол.
На небе – в млечном океане воли
Разлит палитрой свет – сон гулкий.

Нева балтийскою змеею белой
Застыла хрупко в ледяных изгибах;
Но...

Нам бы взвесить, измерить и вычислить время,
серым бликам на пыли зеркальной верны...
Первым словом любовным снимается бремя-
тяжкий камень гранитный с усталой страны.
Воспевая весеннее, новое в жизни,
доедаем сомненья вчерашнего хлеб.
Раширяем границы сердечной отчизны,
открывая темницы реальности Мэб.
Усмиряем дыхание ревностной бури,
брызжет лавой вулканною язвенный гнев.
Нежно розовый цвет, исцеленный лазурью,
мягким светом мерцает в мечтах королев.
Радость к верному путнику...

Богач
Привет, дружище! Всё на свете просто: богатства и чины,
Сочный цвет и сладкий запах – в них активно внедрены.
Мухлевать, порою надо, выбирать: щадить-казнить,
Головой работать здраво - вкусно кушать, сладко пить.

Бедняк
Эх, хозяин! Всё так плохо. Холопами, коль, рождены,
Стоит ли кривить душою, карманы всё равно пусты,
Простаком дано трудиться, скверно думать, скромно жить,
Пользы нет, лучше смириться, чем с ума себя сводить.

Богач
Уж, не вредно быть богатым и достатком...

…В гранёных стаканах, пусть - водки, по сто…
И грани ладони нам режут.
…Мы эту войну освятили крестом
И хлебом и кровью… надеждой…

…В гранёных стаканах лежат ордена
Сражений, победы - вкус сладок.
А в том кто не помнит - не наша вина,
Мы в Вечность ушли без оглядок…

…В гранёных стаканах весь - прошлый багаж,
Помянем отеческим словом,
А твёрдость гранита напутствует нас
Гранитною правдой в изломах…

…В гранёных стаканах - последний каприз,
Всплакнёт горемычная осень…
Мы падаем...

Добрейшие враги,
И злейшие друзья...
О боже, помоги!
Так жить нельзя.

То летом снегопад,
То дождь зимой.
Погода невпопад.
Весь шар земной

То стонет от жары
То бьет в ознобе!
Кусают комары
В пьянящей злобе.

От минуса на плюс,
Из льда и в пламень.
Вода источит груз -
Гранитный камень.

И нам не спрятать душ
В пустой альков.
От подлости друзей
И доброты врагов.

Пронизывает Петербург холодами,
Набережными, ртутной Невою…
Избегнув проклятие снов –
Предсказаний,
Встречает меня не тобою.
Город-мистик.
Город-Нептун.
Молчание Сфинксов гранитных –
В залог
Отдаст серебро лунных рун,
Где спит в куполах
Звездный Бог.

Тоннаж водоизмещенья – два столетья.
Гранитных палуб переворот дворцовый.
Вооруженные архангельские дети
Безумно верят – будет все по-новой.

Прощальный Блок встречает Незнакомку,
В литературном круто набирая весе.
Есенин пишет Церкви похоронку.
Стреляет из орудья ржавый Крейсер.

Телеграфирует Ильич во все отряды;
И дирижирует наганом комиссар
Симфоньей лютого убийцы-листопада,
Лампаду века разбивая – в дар.

Трещит, как лед, паркет под каблуками
Красноармейских кованых сапог...