Плеяды

Ну, что? взгрустнул? Бог даст идти,
Имеешь право на движенье,
Жизнь для того, чтоб обрести,
И не всегда идти в смиренье…
Упорствуй, властвуй, добывай,
Бей по чужому самолюбию,
Греши и этим достигай,
Вздыми в себе всю суть безумную…
Все качества – и нагара,
И обозри плоды печальные,
Без Бога вышел со двора…-
Пойдут и дни многострадальные…
Ну, что поделать. Жизнь – игра,
По качествам даются роли…
Пока с греховными ты в доле,
Наполнится ни тем сума…
Пресытишься развратом, ложью...

Но… вникни в малое – и большее поймешь,
Земные потрясения – извечны,
Болезни, катаклизмы, смерти, ложь
Насилие… Сей перечень – известен…
О, сколько раз ты был здесь, здесь стонал,
Оплакивал, надеялся, прощался,
О сколько раз Отца на помощь звал..
И невредимый к жизни возвращался…
Бездонна жизнь, чудесны телеса…
Ну, кто же те младенцы и откуда? –
Плеяда умерших, пришли к нам из вчера…
Поверишь ли, и ты пришел оттуда…
Ну, тело поменял… Ну, проще нет,
Сходил и заменил, как сигарету...

Цветет и пахнет твой наряд,
Собою с толком управляешь,
О чем ты милая мечтаешь?
Вокруг тебя ,как звезд плеяд.
В великом царском окружении,
Сама царица и царей,
За версты чуешь кустарей,
Но не потерпишь снисхождений.

Цветет и пахнет твой убор,
В твоем величие,что коснется.
В цветущий рай все обернется,
Таков твой жизни приговор.

И нет, с кем в спор с тобой вступиться,
Лишь шопот слышен у сторон.
Не терпят правильных корон,
Что в пору к Богу обратиться.
За тех,кто против...

В лесу за ручьём
Мыл маленький гном
Дорожку цветную
В страну голубую.

Страна голубая
Живет, улыбаясь,
Из чашечек чаем
Цветы поливает,
И радуг плеяду
Рождает в прохладу
Их веер волос
Дорожкой из роз,
Земле доверяет
И в путь отправляет.
Страна голубая
Живет, улыбаясь.
Пылинки, играли
Свет, влагу вбирали,
Дождинками стали
И рукоплескали,
Дорожкам волос
Из радужных кос.
Страна голубая
Живет, улыбаясь.
А маленький гном
С горошинку дом
Раскрашивал разно
И своеобразно...

Я помню иней цветов на пальцах
и радугу первой усмешки
сентябрьских рощ.

Лето, что мы схоронили
в сердце озерной памяти,
оно будет ждать нас
на следующей
остановке,

оно будет петь нам
метелью листвы
под ногами,
как непреходящий ветер.

Уснет шелкопрядный прилив
бирюзы и шафрана,
фужеры наполнив дождем
в плеяде остывших рек,

тенью скользнет
под сырую кожу луны
изумрудный пепел –
вальс мотыльковый парковых склепов.

Бескровная влага
небесной росы
утолит
свою жажду...

Когда ТЫ станешь моей -
обретут яркость все потускневшие дали,
сонный город оденет на голое тело плеяду огней.
И зима принакроет дома
белым бархатом, как одеялом
и руками дорог убаюкает ночь, что станет длинней

Когда ТЫ станешь моей -
кораблям будет мало вселенских просторов
и собьются они с надлежащего курса вдохнувши февраль.
перепутав пароли и ссылки-
интернетная сеть взорвёт мониторы
изогнувшись гимнасткой сплетётся в спираль.

Когда ТЫ станешь моей -
свои лучшие...

Там не всё чисто и гладко.
Души – чернее смолы.
Дождь - тяжелее припадка.


И вместо стекол… броня.
И холода ближе к маю.

И ни черта не понять:
строят вокруг - иль ломают…


Странный здесь всё-таки люд…
Странный!
А всё те же вещи:

и на Меркурии - лгут,
и на Сатурне - клевещут.


За сто парсеков мой дом.
Но как в бреду:
кровь и ладан…
Тот же кумач за окном.
Те же штыки и приклады.


Значит – дорога одна:
мимо Плеяд,
вдоль траншеи…

С посохом стертым до дна...

дьявольский orange закатного шара
рдеет над ухом огненной сферой,
раненой ласточкой бьется кривая
горизонтальной дали; примерно

на расстоянии – дланью подать –
тёмное море, волны-сирены,
тенью сиреневой пенная рать,
гребней сапфировых рваные вены.

месяц заточенный режет равнин
облачно-карих, небесно-дремучих,
сумрак прожаренный, и исполин
влажный утёс отливается тучей.

бег сатанинский плеяд и пожар
кедров кудрявых; с аллей-одиночек,
в алых следах поцелуев, скрижаль –
течь...

Олимпия, Олимпия – цветок весны, бурлящей жизни плоть,
румяна маков, мёд вечерних грёз;
как у Бодлера, женщина и кошка,
одна из вариаций музы, музыки, поэмы;
как новая Венера, тончайший почерк наготы
на снежных покрывалах,
плод юной красоты, отброшенный на полотно
дыханием живого тона.
Почти задвинута портьера, в просвете –
спинка стула, неба всплеск;
у ног – миниатюрная пантера,
душа и пластика ночного ветра, блеск
загробного, внимательного взгляда,
что прожигает кожицу холста...

Пламенный призыв этого автора трогает своей непосредственностью и это ещё можно понять. Но последние строки заставляют других, почтенных поэтов, задуматься, зачем собственно их поневоле причислили к плеяде неких ПОЧТИ литературных деятелей? Можно предположить, что слово "почти" подогнано в рифму слову "прочти", но так или иначе оно не воробей и его не вырубить топором и не выжечь с поиска Гугла и Яндекса.

Пародия называется

Почти пишу.

Прошу тебя, товарищ мой,
С меня ты не взыщи...