Плати

Сегодня, тринадцатого апреля,
Впервые на даче осу лицезрел.
Она ещё вялая, робкая, квелая.
Не жалит поди ещё: яд не созрел.

Ей надо ещё оклематься немного,
Согреться на солнышке после зимы.
К теплу и весне оказалась дорога
Суровой. И всё-таки выжили мы.

Осе хорошо. Знать не знает про кризис,
Про цены, что в злобном своём кураже
Вгрызаются, словно голодные крысы,
В семейный, совсем не богатый, бюджет.

Не знают про кризис ни солнышко рыжее,
Ни ветреный этот гуляка-апрель,
Ни...

Не пойму, это может быть лето,
После трудной и долгой зимы,
А весна просто прячется где - то,
И украдкой глядит с высоты.

Растряхнёт своё новое платье,
Надевая венок медуниц,
И пошире раскинув объятья,
Побежит под приветствия птиц.

И весенним пасхальным сиянием,
Улыбнётся светило с небес,
Наполняя весь мир ликованием,
Тихо скажет: "Христос - то воскрес!"

Просыпайтесь, крещёные люди,
Прочь стряхнув свои грешные сны,
В Храм идите, Христос Вас рассудит,
Святым духом воспрянете...

Ведь добрые стихи на Оскара не тянут,
Сплошные сопли, и вовсе нечего сказать,
Что лучше бы пожесче и по самой ране,
В груди защемило, и нечем было дышать.

И вам плевать то, что друг познается в беде,
Лишь злость и ненависть душе вашей по нраву,
Зачем же вам счастье, если оно не в цене?!
За чужую боль платить готовы по праву.

И в этих жалких строчках вы видите изъян,
Вовсе даже сами того не понимая,
Тот кто написал это – очистился от ран,
Тихонько в вашу душу их передавая.

О чём ты плачешь, моя грусть, не плачь!
Кто обманул тебя, что Бог палач?
Хочу сказать тебе любя,
Что нежно любит Он тебя,
Что дата счастья твоего
Давно есть в книге у Него.
Всё сокровенное в сердцах
Он знает до конца.
А медлит потому,
Что знает и о том,
Что счастие задаром - мимолётно...

О чём ты плачешь, моя грусть, не плачь!
Жизнь состоит не из одних удач.
И неудачи не на век...
А как красив летящий снег!
Всему причиною любовь:
И всё любуется тобой,
И снег шуршит...

В стране, где люди, как подранки
Борьбы во имя человека,
Мой молчаливый милый ангел,
Вы будто тень иного века:
Где сад в туманах и цветах,
Где правит балом красота,
Где льётся музыка
печальна, и чиста...

Век, девятнадцатый век
В милых движеньях, в походке неспешной,
В грустной улыбке губ Ваших нежных.
Кони, карета, сияющий снег...

В стране, растасканной на флаги,
В стране, что продали иуды,
Нет, Вы не тень - Вы луч во мраке
Или от Бога, иль оттуда,
Где дом с колоннами в...

Синей лентой на рассвете
Перевязанный пакетик,
Что всё плакал, улыбнувшись лишь под вечер -
Как прекрасны Вы сегодня,
Как подарок новогодний,
Как нежны и как красивы Ваши плечи!

Вы подкрасите, ресницы,
Чтоб они, как крылья птицы,
Удивлённо к испуганно взлетали.
И попробуете сами
Нечто сделать с волосами,
Чтобы гости "не парик ли?" рассуждали.

За окошком вьюга воет.
Пахнет снегом, пахнет хвоей,
Апельсином и духами "Нифертити "...
Конфетти порхают мимо.
Вы желанны, Вы...

Ты ничего не обещала -
Сидела просто и молчала.
Но будто музыка звучала,
И тело душу не вмещало...

Был праздник города, и лето
Полдневный жар сжимал в объятьях...
Ты помнишь, в чём была одета -
Ты не выбрасывай то платье.

Пусть шириною и длиною
До полудетского садится,
Пусть вовсе в тряпки превратится -
Ты в нём обвенчана со мною...
Смешны земные обещанья:
Пусть ничего не обещала,
Сидела престо и молчала -
Бывают всякие венчанья...

Шёл разговор дальнейший сухо,
Слегка...

Небо сделало так, чтобы был я тобой опьянён.
Помню, встал поутру - что-то с солнцем: коптит, не блистает.
А потом помню дождь, что не тот, и не так наклонён.
А потом помню ночь, и чего-то всему не хватает.

Не хватало тебя... Сколько лет длился этот кошмар!
До сих пор не пойму, как такое бывает при свете:
То ли рук равномерный загар, то ли пьяный угар,
То ли свет, то ли бред, то ли ангел на велосипеде.

И не то было лето, и были не те облака.
"Вот, - я думал, - сейчас... Вот...

За пределами «да» или «нет»,
Всех уставов и будничных правил,
Капитан наш летучий корвет
В Беспредельности море направил.

В неизвестном и призрачном Где,
Перепутавшем зюйды и весты,
Мы приносим присягу мечте.
Белоснежное платье невесты

Зашвырнул через борт капитан,
Бросил вслед дорогое монисто.
В бирюзу за кормой и в туман,
Где далеких безвестных горнистов

Отзвучала, затихнув, труба…
И мерцающих синих просторов,
Где резвилась слониха-судьба,
Разбивая чужие фарфоры...

О чём шептали в гулкой тишине
здесь переплёты толстых книг старинных?
О небесах столь ярких в вышине
и мраморе надтреснутом в каминной?
О лицах тех, кто ловкою рукой
изящной вязью расточал чернила,
в домах царил размеренный покой,
цвели сады с акацией, из ила
в фонтане старом — копии чудной
того, что правит царством в Риме
на свет являлись рыбки, и ручной
могла любая быть, но выходило
что золотых там нет, и, значит, загадать
желание — мечтать о невозможном...