Плащ

Жалость не ведома к "ангелам",
На кончике иглы несущим смерть
Под плащом ослепительно белым.

СТЕЛЛЕ

Ты ушла, а я слежу еще,
как качнулись в небе ветки сосен
и шуршащим золотым плащом
мягко землю покрывает осень.

Ты уже за страшною чертой,
ну, а я с разжатыми руками
сквозь узор березы золотой
в пустоте слежу за облаками.

И какой-то странный разговор
могут звезды смолкшие подслушать
в час, когда мерцающий костер
воедино собирает душу.

О, душа ожившая моя,
ты уже невидимо иная,
будто с кем-то повстречалась я,
только с кем, — сама еще не знаю.

Будто всех морей...

Петя сходил с ума, «устал за лето, лень рас-
теклась, спасибо за это и за то, чего не случи-
лось, учти - говорил он врачу, - это только
начало», «что потом?», «вообще не встану, от-
сутствие сна, галлюцинаций череда», «а кто
приходит к тебе?», кричит жене: «Клава, рас-
скажи, (Клава молчит) она приходила, в плаще
и держала кадило». «А змеи, ужи, тараканы, па-
уки?» «Не напоминай, я пьяный, уже, верней
выхожу из состояния, того что предшествовало,
началу помешательства, уколи что...

А что сейчас о жизни вы узнаете, друзья?
О жизни вы узнаете сейчас буквально все!
Хотя не понимаю я о жизни ничего,
Вам по секрету расскажу немножечко еще.

Жизнь такая штука, интересная вообще,
Если ты глаза откроешь, будешь ты летать!
Есть одна заминка, серый дяденька в плаще
Может пошутить и враз мечту твою отнять!

И тогда не полетишь ты, тихо поползешь,
Медленнее, чем ходить ты раньше мог!
И тогда ты в жизни пользы вряд ли принесешь,
Пока взад тебя не вдарит кожаный сапог...

Ночь молчит за окном.
Тишиной как плащом укрытая,
Я войду в дождевой окоём,
Статуэткой замру нефритовой.

Предрассветный воздух; тихо плещется
изумрудная чаша моря;
позади, наготой упивается берег;
юный Эрос мерещится;
справа шёлк апельсиновых веток;
рядом нимфа с пурпурным плащом,
спешащая к новорождённой,
что на гранях жемчужной ракушки,
из пены морской,
отрешенно,
вбирает хрупкость и нежность
черт Симоннеты Веспуччи;
слева сеют дыхание роз
объятья зефиров,
благоухая расцветом любви;
говорящая сладостью плоть
льётся музыкой тонких деталей;
розы падают в ритме волн,
в ритме...

Паломничество в Дрезден.
Пронзает взгляд – как отдалённый ветер
с вечерней плёнки моря –
царица неба в человеческом обличьи,
стоящая на пыли облаков,
босая, в сонме ангельского хора,
заполнившего неба полотно,
в естественной близи и неприступно,
благоговейно, нежно, и подобно
поэзии, будто сама душа
и родниковое дыханье живописца,
будто сама его печаль в её лице,
держащая младенца, как крестьянка,
в плаще из голубиной, мягкой ткани,
объявшая глубокое пространство,
как вещий...

Поднял ветер водопад из листьев
Разноцветных крупных кленовых
Закрутил, восхитил плащом
Просторным пестрым
Намел ветер шалун
Листьев огромную кучу багровых
И дети, как в воде играются в них
Падают, смеются, встают
И снова падаются, смеются
Сейчас дети Создаются
Создают дети веселую бучу
И вместе с ветром поют
Сердцем детским светлым песню
С ветром поют

1
Прежде чем в дом
войдешь, все входы
ты осмотри,
ты огляди,-
ибо как знать,
в этом жилище
недругов нет ли.

2
Дающим привет!
Гость появился!
Где место найдет он?
Торопится тот,
кто хотел бы скорей
у огня отогреться.

3
Дорог огонь
тому, кто с дороги,
чьи застыли колени;
в еде и одежде
нуждается странник
в горных краях.

4
Гостю вода
нужна и ручник,
приглашенье учтивое,
надо приветливо
речь повести
и выслушать гостя.

5
Ум надобен тем,
кто далёко забрел...

I. Есть сила молчанья

* * *
Мои великие затишья—
Сиденье у незримых ног,
Когда неслышимое слышно,—
Продли их Бог... продли их Бог...

Мои глубокие безмолвья
У моря на краю земли.
Когда почти не плещут волны,—
Продли их, Господи, продли...

Мое блаженное успенье –
Успенье мук, успенье вин,
Когда меня все мене, мене
И, наконец, есть Ты один...

* * *
Запрятаться в келью, зарыться в берлогу,
Спуститься к вселенскому дну,
Быть самою маленькой ракушкой Бога...