Пламени

До потери себя, допьяна,
Я, звезды ярким светом напьюсь.
И в бреду полупьяного сна,
В миг великой печали вернусь.

В миг, где солнце сжигало огнём,
А в тени, сердце мрак ледянил.
Где с небес, пала мятым комком,
Счастья птица, оставшись без крыл.

Где мечты призрак, белым пятном,
Как и счастье, несбыточный, тих.
Где я в жизни со злом и с добром,
Разделил грех на нас, на троих.

К мраку мрак, к свету свет, к праху прах,
Звезда пала в похмелья угар.
И забыли над ней в небесах,
Её...

Не пустит в тайну дверь Порядка,
Не всё, дано и нужно знать.
И вместо знания догадка,
На мир взгляд будет искажать.

Рутиной сделав, не убила,
Жизнь чувств, но нет в них остроты.
И их рассеяная сила,
Не дотянулась до мечты.

И жизнь, как облако тумана,
Рзамытость вялости во всём.
Течёт всё — всё непостоянно,
И зло, таится за добром.

Что бы не сделал, всех последствий,
Не угадать и мелочей,
Нет среди мыслей, слов и действий,
Они меняют цель путей.

Разъела неопределённость...

Луна бросает в небе якорь,
в аллеях тлеют фонари,
я ощущаю тяжесть мрака,
чтобы нащупать свет внутри.

Сквозняк как мотылёк танцует
в осеннем пламени свечи,
я вслушиваюсь в ночь глухую,
чтоб шёпот сердца различить.

Сползают тучи чёрным илом,
я взгляд укрою мглой небес,
чтобы в беспамятстве дождливом
мне не забыть надежды блеск.

Служенье людям на земле, а с ними Богу – наша цель
Воистину руководящая, большая! –
Недаром ради них, самих себя порой превозмогая,
Забыв про пищу, кров надёжный и удобную постель,
Идём мы в ледяную стужу и в метель
И сквозь бушующий огонь, лица и рук не обжигая,
Как будто тело и одновременно душу погружая,
Чтоб просиять, в святого жертвенного пламени купель!

Ты да я, да мы с тобою,
Недомолвок нет меж нас.
И не смог проблем бедою,
Мир сломать нас в трудный час.

Ты да я, да мы с тобою,
Рука обо руку идём.
Стала ты моей душою,
Света ласковым лучом.

Ты да я, да мы с тобою,
Берега любви одной.
Она пламени рекою,
Нас спаяла меж собой.

Ты да я, да мы с тобою,
Жизнь в два голоса поём.
И мы с трудностью любою,
Всегда справимся вдвоём.

Ты да я, да мы с тобою,
Крылья сбывшейся мечты.
Мы живём одной судьбою,
Моё счастье — это ты...

Надкушу чернослив запотевший,
Будет терпкою мякоть плода.
Дни сгорели свечой прогоревшей,
Жизнь собрала секунды в года.

Осень рыжая в сетке-вуали,
Льющих слёзы о лете дождей.
Мы в неё беззаботно шагали,
По ступенькам секунд тихих дней.

И теперь мира пыл остужая,
Туман свежестью дышит с полей.
И летит на юга птичья стая,
И всё дольше мрак тёмных ночей.

Словно воск свечи в пламени тает,
В огне времени жизнь плоти тел.
Мир страницы сезонов листает,
И к земле рыжий лист полетел...

Любви покорные сердца,
Планету солнцем озаряют.
В безумной страсти до конца,
Как мотыльки в огне сгорают.

В любовном пламени сойдясь,
Сплетаясь в огненном экстазе,
Друг другу внемлют покорясь,
В своей нескромной ипостаси.

Им мало места на Земле,
Их в космос тянет, к звёздам ярким.
Страшнее нет, чем жить во мгле,
Любви не видя взглядом жалким.

Стремятся ввысь, стремятся вдаль,
Стремятся покорять планеты.
Из тёплых чувств куётся сталь,
Куётся жизнь, но не монеты.

Любовь...

***
Пусть огонёк живой,
затеплившийся у тебя в душе,
не больно ярок поначалу. –

Что ж из того? – Судить о пламени
всё ж будет справедливей позже –
по его накалу.


***
Как известно,
неожиданно подчас
довольно просто разрешаются
немыслимые сложности;

соответственно порою
также по необходимости
приходят и возможности…


***
Грозовое небо, в мечущихся сполохах –
не самое ли, в сущности,
живое и прекрасное?

В постоянно изменяющемся мире
благодушие беспечное –
не самое...

В мир жизни двери — миг рождения,
Он запускает дней отчёт.
С него во времени движение,
Нас осознание начнёт.

И будет множество мгновений,
К нам добрых или злых секунд.
Вопросов, мыслей, слов, решений,
И жизни, радости и труд.

И будет мир листать сезоны,
И будут холода и зной.
И путь — то в ямах весь, то ровный,
То полем, то лесной тропой.

И как всему, что начиналось,
Есть окончание и дням.
И тела силу сожрёт старость,
Не жить, на свете вечно нам.

В мир жизни двери — миг...

Дом горел. Сгорали бриллианты.
Ножки подкосились. Сейф дымил.
В этом доме жили эмигранты
из России, так префект решил.

В пламени безжалостном и строгом
плавилась оставленная жизнь.
Дым метался, чёрный, перед Богом,
и клубами подымался ввысь.

Кончено. Упали перекрытья.
Взоры удручённых горожан.
Мальчик убежал, весёлый, прытью,
подпалил случайно мальчик Жанн.

Синева. В покое Андалузы.
На поля крестьянин выползал.
Господа с России – словно трусы,
так их Бог пожаром наказал...