Пламенем

Полумрак и свет свечей...
Тишина... Обитель Бога...
Успокоение людей,
Их всегда здесь так немного...

Как молитва на ветру...
Как предвечная печаль...
Будто солнце, по утру,
Мы пришли, и мне не жаль...

Рядом стали на колени...
Рядом были... Боже мой!!
Я молился, в изумлении,
Восхищаясь всё тобой...

О прекрасное мгновение!!
Я просил его продлить...
В сердце, будто наваждение,
Позволяет мне любить...

И, как будто, вдохновение,
Опустилось на меня...
О Господь! Благословение...

Ты опять смываешь краски
С полотна моих обид,
Озорной, манящей лаской,
Вторя играм нереид.

И несомый безмятежно
По волнам твоих очей,
Я сгораю страстью нежной
В пламени своих речей.

Колдовским очарованьем
Святости наперекор,
Я в невольном ожиданье
Руки в бездну распростер.

Ты опять смываешь краски
С потускневшего холста,
И опять кругом лишь маски
В свете твоего лица.

Идёт Ангел с черными крыльями,
Идёт ровно по кромке огня...
Волосы обесцвечены льдинками,
Умер он от первого дня...

Идёт Ангел - огонь обжигает,
Оставляя на сердце ожоги...
Только Ангел огня и желает,
Чтоб сгореть как бессмертные боги...

Идёт Ангел - скованный льдом,
Сердце лёд - обманчивый камень...
Только как-то пламенным днём,
Прикоснётся ко льду губами...

Идёт Ангел, в безумье и горе,
И жестокое пламя сжигает.
Горит бесконечное море,
Только Ангел в нём утопает...

Идет...

Я сжигаю старый альбом,
Фотографии, письма, стихи.
Я забылся обманчивым сном,
Я забыл, что слова нелегки...

Я сжигаю старый альбом,
В ярком пламени - лица друзей.
Заблудился я сумрачным днём,
Надо было мне быть чуть смелее...

Я сжигаю старый альбом,
Писем тех один адресат.
Всё предвечно - воскреснет огнём,
Всё забудется - этому рад.

Я сжигаю старый альбом,
Неразборчивы рифмы стихов.
Я мечтаю лишь об одном,
Чтоб застыла стрелка часов.

Я сжигаю старый альбом,
С ним тоску...

...А ночью мне приснилось,
что гостем я незваным
явился к самой первой,
которую любил.
К той самой-самой первой,
которую любил.

И понимал во сне я,
что терпят через силу,
что стало в доме в тягость
хозяевам и мне.
Я понимал, что в тягость -
хозяевам и мне.

Но все же как рассветно
и как покойно было,
когда я просыпался
под шепот (сон? не сон?).
Под шепот просыпался,
не слышный никому.

"Ты уходи... Все в прошлом,
любимый мой - когда-то...
Жизнь хорошо...

Сжался мир до пределов березовой почки,
корни выпили влагу дождей и растаявших рек.
Сила пламени жизни - наследие матери-ночки
по древесным восходит стволам в новый век.
Барабаны молчат, нынче соло красавца фагота.
В партитуре апреля закатов закат и восходов восход.
Перестук дровосеков Харона, зловещие ноты
контрабасов и туб, лад минорный -последний расчет.
Пыльный ветер гуляет в прокуреных легких волынки,
круг квинтовый шарманок замкнулся, кто ключ подберет?
Замолкают с шипеньем...

Постепенно зреют мысли,
Постепенно тает лёд,
Обострённый поиск смысла
Избавляет от невзгод.

Ты поверь, смотря на ветви
Замерзающих в в ночи,
Что деревья гонят стужу,
Вместе с ветром хохочи.

Ты поверь, что небо хмурясь,
Просто грееет облака
Или туча растянулась,
Подскользнувшись свысока.

А устав от серах красок,
Вспомни летний маскарад,
Сад цветущих пестрых масок
Или спелый виноград.

В зимней дрёме свят снежинки
Чуть согреешь – слёз роса.
Чувств замерзших холод льдинки...

Отгремело эхо войны,
Заросли от разрывов воронки...
И под сонным мерцаньем луны
Не свистят бомбовые осколки.

Пуля многим дарила смерть –
И насытилась кровью земля.
Их сердца продолжают гореть
В Вечном пламени у Кремля.

Ну а те, кто прошел все бои
И с победой вернулся домой,
Вспоминают военные дни
Пожилой, ветеранской слезой.

Я не хочу, я не буду,не знаю,
Я не умею,непонимаю...
Я собираю в ладошки осколки
Битого льда,и гоню кривотолки...
Я разбиваю,бросаю,вонзаю
Острую льдинку в круг из огня,--
Я умираю,--смотри,я сгораю,
Я отрываю твой лёд от себя...
Так не бывает,-кричу,- не бывает:
С пламени лёд утекает водой!
Не изменяясь,-- всё изменяет,-
Пламя всегда остаётся собой....

SL

Побудь со мной,не уходи!
Оставь мне пламенное сердце
И я отдам взалог любви
Тебе ключи от своей дверцы.

Побудь со мной,не покидай!
Любовь бывает лищь однажды,
А я из слез налью стакан,
Что исцелит на веке жажду.