Пьют-едят

Как бы его начать красиво...
Стандартным: здрасте, я мессия?
Видал пришельцев, трогал йети,
Бывал на вон на той планете,
Во мне есть чип и передатчик,
И аура блестит иначе?
А дальше жалобы потоком
На бездуховный и жестокий
Мир, не приемлющий открытий,
"Алё, ау, ку-ку, проснитесь!
Я всем правительствам планеты
Открыл глаза, ответа нету.
Я обращался в Комсомолку,
Но снова не добился толку,
Намедни Знание, что Сила,
Меня на выход попросило.
Вы поняли, что это значит:
ОНИ - повсюду...

Чувствуешь, там, на Земле
Водочку грешники пьют.
В рыжей от солнца траве
Девок улыбчивых мнут,
Пахнущих потом и счастьем,
Неутомимых и вольных,
Гордых древнейшею властью
Материнства,
Судьбою довольных...

Не спеши, там теперь табачок
Отдыхая задучиво курят.
С наслажденьем вдыхая дымок,
Об ушедших деньках балагурят
Под неяркою первой звездой
Покорившей вечернюю высь...
Оглянувшись на шар голубой
Ты прервешь меня стоном:

- Заткнись...

2

...Шелестят твои губы о снах
И...

он стоял на углу, созерцая Луну,
как обычный невзрачный прохожий,
сквозь туманную мглу ощущал тишину
хромосомами, фибрами, кожей
излучал силуэт ослепительный свет
сам же просто одет как крестьянин
и на вид много лет, но сомнения нет
не землянин инопланетянин

и другой, может клон, был звездой одержим,
отрешаясь от сна и деяний,
на шестнадцать сторон простирался над ним
ореол серебристых сияний,
третий в полдень на Солнце, не щурясь глядел,
а очки его были в кармане...

Эх ты Русь… моя родная!
Живёшь по жизни как шальная…
То в работе душиться!
То от безделья мучится.
Глядишь, несёшься в облака…
Некогда глотнуть воды глотка.
То по родной степи буксуешь,
То на праздниках танцуешь.
В советские помню времена…
Всё больше трудилась страна.
То субботник, то воскресник…
На производстве плохие вести.
План там сильно завалили…
Обстановку на заводе усугубили.
Праздники сразу отменялись…
На работу дружно выдвигались.
Один день, - в Новом году праздновали...

Он просто, человек такой -
семью не ценит, дом родной.
Дороже пьянка и друзья,
жаль, что не дети и семья.

Пропить на свете можно всё,
тогда останется-то, что?
Что вспомнит, чем он будет жить?
Кто станет пьяницу любить?

Как бисер мечет он свиньям -
всё отдаёт своим друзьям.
Подумать, вряд-ли, ведь они
заменят ценности семьи.

Друзья - не те, что вместе пьют,
бывает, даже предают.
А те, которые всегда
помогут если, вдруг беда.

Аз, Господе, реку со черных домовин,
Гробов нощных, иным достались благокрасны,
Эти агнцы не ждут-заждались окарин,
Им и трубы Твое, и псалмы немогласны.

Все склоняется тать над испрахшей сумой,
Иль неможно доднесь и любови низринуть
Бледных перстов жалких, в юродие немой
Удушавших царей, сребро юдам откинуть.

Были перси белы у безмужних невест,
А теперь и уста до костей пробелели,
Оглянися, Отец, нету ныне окрест
Ни живых, ни мертвых, посвященных во Лели.

Ах, над нами зажгли...

Никого не встретишь тут, шведы, спят у
них уют, финны дремлют, пиво цедят/
пьют.
- А норвежцы?
- Баб..........ловят
(Рыбы).
(Красному мы рады, глыбы).
- Стервы, что напротив бдят....
- Безбожно/безбрежно из России что ли?
(Нежно).
- Да.
- Лишь бы вам всё сладко было,- говорит,
кричит в окно,- не разбейте вы стекло...
Хельсинки и Осло рядом и Стокгольм
и Копенгаген, равноправие/равнодушие у
них.
- А у нас сегодня стих.
- А у нас, сосульки с крыш, отойди скорей
малыш...

Он спал в окурках и плевках,
Спал, не тоскуя.
Но все-таки сжимал в руках
Звезду ночную.
А мимо плыл гудящий люд,
Что им сиротство?
И до чего же люди пьют –
Почти до скотства.
Он просыпался и орал,
Брала брезгливость.
Какая, к черту, тут мораль,
Скажи на милость?
Почти из лужи воду дул.
Брел одиноко.
Но небосвод ему мигнул
Звездой далекой.
Свою хибару отпирал,
К столу садился.
Дрожа, текло из-под пера, -
Как свет струился,
Как эта самая звезда
В руке мерцала.
Судьба такого...

Два на три не делится,
Дроби нет конца.
Мелет судьбы мельница,
Душу молодца.

Смелет жернов случая,
И холоп и бар.
Сила в нём могучая,
И жесток удар.

Третий, всегда лишний,
Пьют лишь — на троих.
Так вот с парнем вышло:
Лишний средь двоих.

Та, что ему нравится,
Замужем — не с ним.
Любит он красавицу,
А она — с другим.

Двое их — не делится,
Счастье на троих.
И сердечко мечется:
Лишний он средь них.
Марковцев Ю.

На чердаке заброшенного дома...
В чулане тёмном... без окон.
Забытая... лежала кукла Тома...
И снился Томе... чудный сон.

Ей снится... что она живая...
В красивом платье средь цветов.
И словно бабочка порхает...
Едва касаясь нежных лепестков.

Спит Тома... ничего не слышит...
А в это время... странный паучок...
Спустился к ней тихонько с крыши...
Увидев Тому... занемог.

А странный паучок в неё влюбился...
Он кинул ниточку и начал прясть.
И вокруг Томы паутинкою обвился...