Пьяная баллада

Снова полночь и снова боль.
Снова клыки прорастают наружу.
Я играю печальную роль.
Снова я никому не нужен.

Снова крадусь по вашим домам.
Снова я в поисках крови.
Давайте, молитесь вашим богам,
Они умерли в стенах часовен .

Снова прыжок из темноты.
Снова пьянит, чья то смерть.
Завтра возложат на могилу цветы
Жертву примет голодная твердь.

Снова бегу, упиваюсь свободой.
Снова я сыт, но вам не везет.
Завтрашней ночью, любой погодой
Будет охота, и кто-то умрет…

Клетчатое покрывало —
верблюжьи иголки
Шахматное поле —
интимных баталий
Где голый король
и суетливость пешек...
Пьяное офицерство
и тупость рогатых туров...
конская пронырливость —
свойства второго плана
Сильнейшая фигура —
безграничность женщины
жертвенный альтруизм
и мания расчета
терпкий коктейль чувств
с кубиком льда ума
ломтиком лимона желаний...
Легкий глоток
весь букет послевкусья...
Жадное прикосновение
горечь утраты...
Как першит в горле
Как мучает жажда
когда...

Ни вальс, ни пасодобль, ни канкан,
Любви их танцем стать могло лишь танго.
Есенин с Айседорою Дункан -
Страсть белой кобылицы и мустанга.

С пощечины их начался роман,
Ее ударил, со словами: Стерва!
Есенин был в тот вечер сильно пьян,
Хотя и трезвым не бывал манерным.

Он бросился тогда к ее ногам,
Просил прощенья, умоляя, плакал.
Кольцом стекло царапала Дункан,
Алмаз писал: Есенин - хулиган!
И миг спустя, внизу: Есенин - ангел!

Безудержная страсть. Потом - венец...

Сегодня Бог сражается на нашей
Стороне.
Значит мы, возможно, выдержим их
Штурм.
В пляске смерти на визжащей красной
Мураве
Жизнь рождается избранием в победный
Шум.

Но один из нас покинет этот вечный
Бой –
Суетливый, подлый и жестокий пьяный
Цирк.
Он уйдет дорогою нехоженой за светлою
Звездой
В поисках гармонии, любви и пенья высших
Лир.

В разлуке большого веселья,
В шуме пьяной толпы
Под действием манящего зелья
Я заметила, то что Вы,

Смотрите на меня так робко,
Словно пытаетесь виду не дать,
Появляясь передо мной украдкой
Не можете скрыть свой взгляд.

Вы смотрели на меня так удивленно,
Вы искали ответа в моих глазах.
Но я смотрела иронично и приглушенно
Я привыкла к лести в пустых словах.

Я улыбалась Вам мило почти что открыто
И мне показалось, что я не права.
Поверила. И все театральное было забыто...

Что веселит пьяней и безнатужнее, чем младость?
Что радует взыскательного джентельмена?
В гостинной лихо отжигает Мельпомена,
а гости нюхают с запястья пудру-гадость.

И пляшет мир. От скуки скрипке тяжко.
Маэстро выдуман, но дело его вечно.
Пьеро в муке, весь колотушках бесконечных
и на канате балансирует - бедняжка.

Гладить нежно кровавое месиво,
Белою пеной лаская сознание.
Я понимаю,должно быть,так весело-
Мучать меня своим свежим дыханием.

Пепел спокойно ложиться хлопьями,
Раня желание и тело бледное.
Я отпускаю последний день осени,
За ним запирая ключами медными.

Последние капельки молятся преданно,
Не отпуская мечты оправдание.
Я принимаю покорно и трепетно
Пьяной души твоей слепое раскаянье..

Муженек обнаглел окончательно.
Нашу тачку закрыл в гараже.
Мол, я плохо вожу, невнимательна
И три штрафа у нас есть уже.

- Обгоняла! На встречную полосу
Ты едва не попала! - кричит.
Кто, вобще, ему дал право голоса.
Пусть вернет мне, сейчас же, ключи.

- Не твои были деньги, а папины.
Это он все купил в этот дом.
- Бампер погнут, на дверце царапины.
Тесть - дурак, но об этом, потом.

- Оскорбляешь? Запомню и это.
Ты попляшешь еще у меня.
Здесь лежали мои сигареты.
Ты куда...

Босиком по ступеням
И тепло от вина.
Полуночные тени...
Ну и что, что пьяна.

И не спрятать волненье,
И ногтями в ладонь,
И до дрожи в коленях
Пробежавший огонь.

И желаний сплетенье,
И в постель на руках.
Полуночные тени...
И невыпитый страх.

Облака не так враждебны,
Коль поймёшь происхожденье,
Даже, может быть целебны,
Из России, с вдохновеньем.
Через топи океанов,
Через горные завесы,
Дух бродяжий, буйный, пьяный,
Мост словесный нам повесил.
И вершины, пусть под снегом,
Как таможня выступают,-
«Спрятали немного неги?»,
Не заметив, пропускают.
А за пазухой воздушной
Соловьиные рулады,
«Курский» – лучший в мире Душка,
Ты послушай – будешь рада!
Так, что ваше приозёрье,
Замолчит. Ты нам солгала,
Чили – клёво и...