Писать читать

И всё пройдёт. А после канет в Лету,
И не вернётся больше никогда.
А я - Поэт. Я очень предан Свету.
Мои слова запомнятся пока.
Мои стихи будут читать повсюду.
Моё имя у всех на слуху.
И я дальше писать для вас буду.
Я для вас и не это смогу.
Пусть обо мне пройдёт молва.
Ведь я - Поэт. Я очень предан Свету.
Но кончатся когда-нибудь мои слова.
И всё пройдёт. А после канет в Лету...

Все сложно, сложно в нашем мире
Никто меня не предупредил об этом
Лишь только каждый день мне говорили мама с папой
Что сложно стать великим поэтом.

Пусть не достиг я тех высот
Как это сделал Пушкин
Пусть я известен лишь у друзей
Зато приятны мне их прослушки.

Ну чтож все говорят известность приходит после смерти
И может и ко мне придет
Но все же мне охота чтоб гордились мною дети
До смерти и после наступления ее.

А если это не случиться, или не будет детей
Пусть тогда так...

«Папа! Папа! Я светлого Ангела видел!
Улыбаясь, Он руку держал над твоей головой,
А ещё Он сказал, что ты маму напрасно обидел,
Что она тебя любит и то, что ты вовсе не злой.»
Улыбнулся отец, малыша по головке погладил,
Что на ухо секреты свои ему тихо шептал,
«Ты мой сладенький ангел, родной, и тебя с мамой ради
Я готов сделать так, чтобы мир этот сказкою стал.»
«Папа, папа, а правда, что взрослые люди
Своих Ангелов видеть и слышать не могут уже?
Неужели и я, когда стану большой...

Здравствуй, город! Бездумный, бездонный!
Здравствуй, опухоль нашей земли!
Может это все так и задумано?
Руки делали? Ноги вели?

«Время -деньги!» - идея холодная
Узко мыслящим сделала взгляд.
«Время - деньги» - и значит свободного
Его больше не будет никак.

Вот плотина дверей прорывается –
Озабоченно мчится толпа.
Будь как все – если ты выделяешься,
То попросят представить права.

В серых формах голодная армия!
Люди- крысы глазами блестят.
Жаждут взяток – хотят пропитания,
Их...

Останься, так… просто…
В руке сигарета.
Случайностей нету?...
Прошу, не молчи.
Прийти, чтобы мысли
Читать до рассвета
Свои и чужие,
Искать, не найти…
Прощаться в молчаньи,
Почти поцелуем,
Ресницы коснутся….,
Я крикну: Постой…
Уже на пороге,
Я знаю – уходишь,
Мне нужно сказать,
Что ты все-таки мой.

Творения поэтов мира и земли
Мы так рады были их читать
Каждый ли думал что прав
Или им было наплевать.

Кто вкладывал в свои творения душу
А кто писал их просто так
Зачем тогда их надо было
В газетах публиковать.

То что писали и о чем
Хотели или просто ждали
Чтобы подняться выше звезд
Но опускаться не желали.

Ты давно уже выросла, и читать перестала сказки,
И мечты о чудесных принцах, ты оставила только в краске,
И теперь на красивой обложке книжки, лишь хранится веками пыль,
И ты не считаешь, как раньше, что сказка-это быль…
Но порою, так хочется тебе забыться, на исходе трудного дня,
Представляешь себе, как жар-птица принесет к нему тебя,
На ее прекрасных крыльях и растает от огня, та кровавая льдинка,
Та, что в сердце его погубила тебя…
Но зачем тебе это нужно-понимаешь ты, очнувшись от...

Окрашен город в жёлтую палитру,
Теперь не просидеть нам в аське до зари…
Упомяни меня в своих молитвах,
Но только мне о том не говори.

Ты попроси у Бога дозволенья
На наш нелепый для других союз.
Молясь неистово и до самозабвенья
Возможно вымолить соединенье уз.

А впрочем, нет, не трать напрасно время
И Богу в уши не неси весь этот бред:
Как велико ни было б искушенье,
Дороги к счастью мне, как видно, нет.

А Богу до меня какое дело?
Ведь я не верую и даже не крещен.
И лето...

Твоею тенью
Мечтала я стать,
С тобой на заре вставать,
Ласкать тебя, обнимать,
Надеяться и мечтать.
Во всей вселенной ТВОЕЙ быть тенью!

Твоею тенью
Непросто себя считать:
Книги твои читать,
Сны твои смотреть,
С тобой в огне гореть -
В наше то время! Быть твоей тенью…

Твоею тенью
Так тяжело быть!
Вслед за тобой плыть,
По стопам идти,
Падать, вставать, ползти…
Тяжкое бремя - быть твоей тенью!

Твоею тенью…
Тебе признанье, любовь, подарки,
Взгляды восхищенные,
Сердца...

Сегодня утром на обходе
я был шокирован слегка,
когда при всем честном народе
старик ударил старика.

Сорок девятая палата
пережила сильнейший стресс,
когда вскочил больной Филатов
и с костылем наперевес
пошел в атаку на Петрова,
пошел вслепую, наугад
бурча под нос себе два слова,
два страшных слова: «Сдохни, гад!»
Пошел точь-в-точь, как в сорок пятом,
в бою за чешское село,
когда осколком тем треклятым
ему полчерепа снесло.
Тогда он чудом жив остался.
Слепой, с лицом, как...