Пилить

Мытарства блажного Дебиила.

Автор "Забавной Библии" Лео Таксиль (настоящее имя - Габриэль Антуан Пажес) он был одним из тех о которых говорили в церкви как о людях, принадлежащих царству сатаны и одержимых бесами. За критику и юмор в отношени как церковников так и их врагов он был отлучён и предан анафеме. Он написал во что и почему надо верить, при этом сатирически пытался развенчать Библию как Слово от Бога. Её то и взяли на вооружение воинственные атеисты.

Итак начало-Бог был всегда и...

Вчера было больно...
Грустил...
Любил...
Не забыл...

Усвоил...
Смеюсь...
Иногда не впопад...
И порой говорят сумасшедший, но я рад...

Что себя не сумел потерять...
Что не смог раствориться в ней...
Без остатка пропасть...
Власть...

Была у нее надо мной...
Вой...
Волчий вой...
Из груди...

На Луну...
Про нее...
Про одну...
Вчера...

А сегодня покой...
И веслом по воде...
И вода разбегаясь...
Как мысли...

Мои...
В стороны...
Прочь...
И никто не хотел помочь...

Там трава зелена,
Горизонт там далёк.
Там родная страна,
Там родной уголок.

Горько пахнет полынь,
Там в кустах у дорог.
А над ней Неба синь,
А над ним родной Бог.

Там протяжно поют,
Песнь хмельную как мёд.
Там родных стен уют,
Там свет счастья живёт.

Там цветёт розы куст,
У любимой в саду.
Там я хмель её уст,
Пил, себе на беду.

Там трава зелена,
Горизонт там далёк.
Там моя сторона,
Там мой край — там Восток....
Марковцев Ю.

Жила-была старая, добрая лошадь,
В волшебном, чудесном, одном городке.
Там улицы были и круглая площадь,
Базар, вокзал, пристань на быстрой реке.

В домах были окна открыты и двери.
И жили здесь дружно, без войн и без ссор,
Веселые, славные, птицы и звери.
Скрыт город, невидим, в долине, меж гор.

Трудились, не зная беды и печали,
Собаки и гуси, семейство свиней.
И старую лошадь все жители знали.
При встрече, здоровались вежливо с ней.

Пекла лошадь булочки и продавала.
Любили их...

Всё проходяще, мир сотрёт следы,
А время, память о нас выпьет.
И наших вёсен отцветут сады,
И не моя, звезда на небе вспыхнет.

Исчезнет всё, так отчего же,
Нам наша зна́чимость важна́?
А я — всегда всем что-то должен,
И жизнь — заботами полна.

И обязательств Долга путы,
Связали, в жизни быть веля.
И жил и не́ жил я как будто,
Идей и денег чужих для.

А случай, словно гильотина,
На «до» и «после» мир делил.
И обожжённый им, как глина,
Став твёрдым, формой я застыл.

Всё...

Застуженный молебен...
Звенят фарфоровые карты таро.
Стерильный знак господства
Открывает свои библиотеки боли...
Замороженные слезы в смычке гортани,
Пьющие столь жадно приколотый к пейзажу напиток тишины...
Упоение жертвой падает в море своих теней...
Пламенеет белым на бессловесной полосе.
Гадание на теле...окаменеет ли душа неузнаваньем?!

Имя некрещеной травы в разрезе звука...
И ты, танцующий авторство смерти и жизни...
Последний зритель самого себя...
Тебя вновь прочли по...

В гареме нежится Султан,
Ему счастливый жребий дан.
Он может жён своих любить,
Но тёщи могут погубить.

А в Риме Папа Римский жил.
Вино как воду с утра пил,
Он причащался день денской,
И оказался под доской.

Прекрасна женщина моя,
Султаном сделает меня,
А как вина с утра напьюсь,
Так Папой в Риме становлюсь.

Друзья, различий не терплю,
Вино и девушек люблю,
Законный случай в жизни дан.
Теперь я Папа и Султан.

Она, как форма наготы...
Этой нежности, этой растраты...
Она непостижима и щедра в вибрациях своих...
Carmina morte carent...
Поэзия не умирает...
Carmina morte carent...
Я пил амброзию с твоей руки.
Всем, лавром венчанным,
Богеме рифмы,
Невыдержавшим верхних нот...
Простится им дозволенность широт,
Сердца биение качающего воду.

Смотрите на неё те, кто искал её взгляда,
Те, кто ждал её, берите её...
Она - первая и последняя,
Почитаемая и презираемая...
Она - жена и дева,
Она...

Зацвел иван-чай на Дону!
Знать в здоровье быть казаку…
Когда казаки пили этот чай,
Враг в бою жизнь прекращал.
Казак головы ему рубил с плеча!
Лучше профессионала палача…
Иван-чай придавал столько сил!
Казак любого врага разил.
Не просто богиня – Купальница,
Небесная та красавица…
Послала на Дон наш семян!
Избавить, от болезней и изъян.
С тех пор иван-чай цветёт на Дону!
Придавая сил, донскому казаку…
Кто иван-чай употреблял,
По жизни никогда не хворал.
В неравных схватках врага...

Не раба — свободного поклон,
Полон уважения.
Помоги, сдержать мне Боже стон,
Горького мгновения.

Как с похмелья, в горле сухо,
Но не пил дурман вина.
Дай мне Боже силу духа,
Мне сейчас, она нужна.

Ведёт гибкость в бесхребетность,
Жёсткость в ломкость и как быть?
Впереди тьма-неизвестность,
В ней легко душой остыть.

Ни молитв, ни сквернословью,
Словам мир не изменить.
И то радостью, то болью,
В нём как прежде будут жить.

Посмотрю в глаза иконе,
Помоги Бог — я ослаб...