Пик

Иисуса между тем к Пилату
Поутру в узах привели,
Поскольку смертную расплату
Исполнить сами не могли.

К тому жена сказать послала,
Когда он сел судить Его:
"Во сне я много пострадала
За Арестанта твоего.

Толпы не слушай оголтелой,
Внемли прошенью моему:
Худого ничего не делай
Правдоучителю Тому".

Тогда Пилат сказал Иисусу:
"Так что ж, Ты Иудейский царь?
Мне не нужна сия обуза:
Когда б Ты просто был главарь

Бандитской шайки, я имел бы,
Что в деле этом применить,
Но...

Яйцо иль Курица, что было ране?
Вопрос вопросов праздного ума...
Ответа нет, он до сих пор в тумане
И не разгадан, Бога окромя!

И есть ли Бог? О том никто не знает,
На всякий случай, верующий чтёт,
Безбожник же упрямо уверяет: -
Коль фактов нет, то, значит, кто-то врёт!

Я к вере в Бога отношусь двояко;
Его, уверен, нет на небеси,
И не творил он Мир и Тварей всяких
И, всё ж, на самом деле, он - еси!

И Бог, по-моему, то - совесть наша,
Суть - Справедливость, Состраданье, Честь...

Уважаемые
товарищи потомки!
Роясь
в сегодняшнем
окаменевшем дерьме,
наших дней изучая потемки,
вы,
возможно,
спросите и обо мне.
И, возможно, скажет
ваш ученый,
кроя эрудицией
вопросов рой,
что жил-де такой
певец кипяченой
и ярый враг воды сырой.
Профессор,
снимите очки-велосипед!
Я сам расскажу
о времени
и о себе.
Я, ассенизатор
и водовоз,
революцией
мобилизованный и призванный,
ушел на фронт
из барских садоводств
поэзии —
бабы капризной.
Засадила...

Холод разума, пламя веры,
Пепел тризны, кураж науки…
Конквистадором в Кордильеры
Или семечки грызть от скуки?..
Так ли важно, смеясь и плача,
По вигвамам развесить скальпы –
Чирокезом из Аппалачей
Или мчаться на лыжах в Альпах…

И что лучше: хрипеть абреком,
Подрывая хребет Кавказа
Или в хадже к далёкой Мекке
Связки рвать поутру намазом.
Если ваты два фунта в уши
И повыше, поближе к богу –
К обитателям Гиндукуша,
Или к шерпам, а может к йогам?..

И как пики разнятся вкусы...

Никем доныне не воспета,
Хоть будоражит всех века,
Разгадка творчества поэта –
КАК зарождается строка?

Пусть графоман себя не мучит,
Самоучителей здесь нет.
Никто Искусству не научит:
Решает Небо, кто поэт.

Не говори: «Сужденье строго.
Ты смог. Чем лучше ты других?»
Пока не веровал я в Бога,
Не мог создать и малый стих.

Всё совершилось в одночасье,
Когда, изранен и гоним,
На пике своего несчастья
Внезапно встретился я с Ним.

Пусть мне простятся преступленья
Во имя Правды...

В бездонной, чёрной высоте
Качнулись звёзды, пламень осыпая...
Свети всегда, свети во всём, свети везде,
Моя единственная дева дорогая!
Гляди: поворотились времена,
Цветы, деревья, блеск светил очнулись
И, в почву дней роняя семена,
Они ко мне всем ликом обернулись!
Клонятся ветви, стебли, небеса
Под Душу, под груди моей дыханье
И воспылал над мной Великий Сад,
Даря своих цветов благоуханье!
И к пикам неба высятся сады,
И золотым спадают звездопадом
Добра и Счастья тяжкие плоды...

Он был сбит, проморгав ловушку,
получив от «второго» в лоб,
срезал елей, берёз верхушки,
и зарылся винтом в сугроб.

Перебитые шасси – ко всему.
И – прошитый в пяти местах.
У дороги, с развилкой к Киеву,
от Москвы в пятистах верстах.

Это был, наверное, сорок третий год,
и, наверное, март-апрель.
Снег просел местами, речку – можно вброд,
на иголках – слеза-капель.

Он открыл глаза – сотни алых роз.
Он закрыл глаза – лёд оков.
Он открыл глаза - немец, рыж и росл...

Тропики черви, пики...
Червонные тропки
От пляжа к бунгало.
Пальмы. Опалы.
«Милый, намажь мне спину!»
Крем для загара.
Ящерки. Ара.
Контрастный синий,
Чудесное дополнение к бронзе
Роскошной кожи,
Как рифма к прозе.
Боже,
Помилуй мя,
Помоги дожить до этого пляжа.
Лажа...
«Конечно, смени обстановку...»
Телефонную трубку
На сигару.
Море обновка
В синих оттенках.
Захлопнулась мышеловка.
Голубка.
Ящерки. Ара.
И я согбенна.

Где у воды костров приют, вдруг смолкло ржанье:
Лес отраженный кони пьют, прядя ушами.

Пьют и не чувствуют они им, как на диво,
Закат искрящуюся нить вплетает в гривы

Их ноздри сенный дух настой, дразня, теребит
Неужто воз травы сухой расстрясся в небе?

В воде копытами кружат в зеркальном устье
Дичится конская душа дурных предчувствий.

Тревог хомут не для коней! На пике бега
Толкнут копытами сильней взовьются в небо.

Их не задержат ни песок, ни боль, ни путы,
Ни жердь...

Вы ушли,
как говорится,
в мир иной.
Пустота...
Летите,
в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса,
ни пивной.
Трезвость.
Нет, Есенин,
это
не насмешка.
В горле
горе комом -
не смешок.
Вижу -
взрезанной рукой помешкав,
собственных
костей
качаете мешок.
- Прекратите!
Бросьте!
Вы в своем уме ли?
Дать,
чтоб щеки
заливал
смертельный мел?!
Вы ж
такое
загибать умели,
что другой
на свете
не умел.
Почему?
Зачем?
Недоуменье смяло.
Критики бормочут...