Пейзажная

Клематис жгучий. Пчёл роенье.
Цветы - снежинки с облаков.
Медовый запах. Настроенье.
И дышится здесь так легко!

Июльский островок прохлады.
Купаюсь в наслажденьях дня.
Как мало надо для услады,
Вдруг захватившую меня!
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2014

По небу, белые «барашки»,
кружатся в дымке «голубой».
На ярко-солнечной лужайке,
ромашки блещут, красотой.

Деревья в «глуби» утонули,
раскинув ветви над шатром.
Как- будто намертво уснули,
в покое вечном и земном.

Кувшинки, зыбкими кругами,
застыли в омуте пруда.
И до рассвета над «брегами»,
природой дышит, тишина.

Как мир таинственен и чуток,
в волшебном сне «голубизны».
Что ты в любое время суток,
«утонешь» в сказочной глуши!

Ты знаешь, какая-то есть печаль,
В мире заснежено-лунном;
Холодного снега шаль,
В месте совсем безлюдном.
Спит околдованный лес,
Луна в изголовье рая,
Звёзды глядят с небес,
В падении звёзд замирая;
Ни звука...застывший погост,
Забытый у речки храм.
Обида моя до слёз,
Оскоминой по зубам.
Ой, Русь моя, белая стынь,
Скорбь одиноких могил,
А на сердце такая теплынь,
Так и жил бы на свете, жил...

Автор: Виктор Шамонин (Версенев)

Утро. Задумчивым светом
переливаются волны снега.
Грустно шепчутся вслед,
о недоступности лета,
январские окна,
выпадая в осадок рассвета.
Ветер горит на щеках.
Кромка льда на губах
застывает улыбкой.
Солнца улитка,
в час по чайной ложке,
дрожит на лепестке облака.
Смотрю на стекло
и вижу узор
собственной замёрзшей ладони.
Судьба – такая условность,
когда взгляд распускается
снежным цветком
белого поля,
и сонно
тянется вдоль
мягких кровель сугробов.
Всё ближе и ближе...

Белоснежна зима. Как морозен февраль!
Окна наших домов все в картинах из кружев.
На карнизах давно из сосулей хрусталь.
Так на зимнюю сказку волшебно похоже!

Красногрудый снегирь на сиреневый куст,
С снегирихой своей, примостился получше.
Свиристели сидят средь рябиновых бус,
И о чём то галдят. Ты лишь только послушай!

Хорошо-то здесь как! Рябь от снега в глазах,
От лучистого солнца, что льётся повсюду.
Поцелуи морозных лучей на щеках
И на мочках ушей никогда не забуду...

Распогодилось. Целый день
Солнце светит, слепя глаза.
И за лыжником мчится тень,
Щиплет ноздри мороз. Слеза.

Столько радости не найти
Ни в песках, ни в дождях, нигде
Криво топтаные пути
В феврале у нас в феврале.

Ведь не зря зовут - бокогрей
С февраля и зимы конец,
Но несется быстрей, быстрей
Краснощекий с горы юнец.

Там где солнце уже теплей,
В тень запрятался Дед мороз.
Настроение у людей?
Сразу видно - к чему вопрос.

Катят к масленице пути.
Да мелодий капелей звон...

хрустально,
вымороженный воздух
звенит

и солнце
светит ясно, долго
в зенит

пусть не весна,
но очень сладко воздух
пьянит

пусть вечно,
над тобою солнце
горит

по лугу туман стелится,
как пролитая водица
тихо…
Божья благодать…
никого знать не видать
тут вдруг скрипнули ворота
в рань такую, кому охота?
- Тише…
Машка прошептала
скажешь громко - все пропало
- Да что ж пропасть может тогда?
Машка шепчет:

- А КРАСОТА!?

Листва ложится на лицо,
Я чувствую деревьев слёзы,
Я слышу этот плач лесов;
О том дожде молчат прогнозы.

Тот плач безмолвно шелестящий,
Успокоительно красивый,
К себе безудержно манящий,
Весь в красках и такой стыдливый.

Пустые ветви, птичий крик,
Уходит время безвозвратно.
У шелеста предельный миг.
Как всё же без него прохладно.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2014

Пропаду от тоски я и лени,
Одинокая жизнь не мила,
Сердце ноет, слабеют колени,
В каждый гвоздик душистой сирени,
Распевая, вползает пчела.

Дай хоть выйду я в чистое поле
Иль совсем потеряюсь в лесу...
С каждым шагом не легче на воле,
Сердце пышет всё боле и боле,
Точно уголь в груди я несу.

Нет, постой же! С тоскою моею
Здесь расстанусь. Черемуха спит:
Ах, опять эти пчелы под нею!
И никак я понять не умею,
На цветах ли, в ушах ли звенит.