Песня грустная

Потерял я себя, потерял,
Вниз упав и на части разбившись,
Мотив песни разбитых зеркал,
Стал мотивом моей новой жизни

Утонул в мыслях я, утонул,
В щель ступив между делом и словом.
Не на свой по ошибке сев стул,
Не мечтаю о знании новом.

Заплутал я совсем, заплутал,
Заплутал я в сомнениях чаще.
Явь и сон меж собой мир смешал,
И туманный он — не настоящий.

Разбудил лихо я, разбудил,
Словом громкой и страстной молитвы.
Но нет в теле моём прежних сил,
Мне не выиграть с ним...

Время песни последней настало,
Грусти нет в её тихих словах.
Сожаление лишь, что жил мало,
В силу полную, в многих годах.

Об упущенном, я не печалюсь,
Перед миром людей, не винюсь.
Лишь на Небе, в грехах я покаюсь,
И простит, если есть Он, Исус.

А коль в Небо меня не допустят,
То согреет меня Ад огнём.
Там, тем более, проку нет в грусти,
Ведь за слабость, её примут в нём.

И я тихо спою, попрощавшись,
С теми, кто мне желан был и мил.
И спасибо, за общие наши,
Дни скажу — я...

Сколько ж было всего разного,
Было-было, да прошло.
Песня спета, слово сказано,
Каплей стукнул дождь в окно.

Утро зябкое, туманное,
В будний день дверь распахнёт.
Спозаранку снова встану я,
Труд наёмный меня ждёт.

Без чинов все подневольные,
Человеки — я средь них.
И слезы, и пота соли я,
Ведал вкус в днях трудовых.

Непогода, утро хмурится,
Мглою туч и солнца нет.
Мрачно, окон тьмою улица,
Как всегда глядит мне вслед.

С прошлым будущее связано,
Настоящим — миром в нём...

Не спою, о том о чём жалею,
О чём плачет, на душе печаль.
Не поможет — станет лишь сильнее,
В сердце боль, размыв пред взором даль.

Посчитает, мир боль чувств за слабость,
Наградив, презрения плевком.
И позор мой, будет тому в радость,
Кто в душе, считал меня врагом.

Открывал, я раньше душу настежь,
О чём горько, позже сожалел.
Ни о чём плохом, не думал даже,
Но мир в том, порок найти сумел.

И я в песне, между строчек прячу,
Сердца боль, нельзя сказать в словах.
То о чём, в...

Сляпал Буратино песни,
Хоть он в песнях не мастак.
Вышло всё не интересно,
Пел он только про очаг.

Я своей любимой сочиняю песни,
Чтобы ей со мною было интересней.
А ещё любимой подарил колечко,
Чтобы согласилась быть со мной навечно.

Нет любви в неволе, сердце только стынет,
Там, где злая воля, нет её в помине.
Женщин покупают, да и в замки прячут.
Мне ж рабынь не надо, пусть они не плачут.

Полюбив однажды, всей своей душою,
Одного я жажду, быть лишь с ней одною.
И продолжу снова сочинять ей песни,
Чтобы жизнь со мною стала интересней.

Для неё приятно,
Каркала ворона.
И ей непонятно,
В чём она виновна.
Перед миром песней,
Хриплою, но честной.

Непонятно как же,
Из души кар-кар.
Всем вредит и каждый,
Видит в нём не Дар.
И не сердца пение,
А зла воплощение.

А всё просто — разная,
У людей с воронами.
Жизнь и в ней прекрасное,
Вкусами и нормами.
В них ворона песнею,
Вызовет агрессию.

Подгоняют данность,
Люди под вкус свой.
Врут про толерантность,
А живут собой.
И в них все чужие,
Будят чувства злые...

Въ крынке, въ светлице,
Плакати ивы о ней.
Прэгрустный образъ.

За прилавком лампочки мигают ярко,
И блестят разноцветные звезды на елках,
А под ними не тронуты – куча подарков;
Куклы, медведи и зайцы на полках…

Хлопьями падает снег с высоты,
Улица светится праздником скорым,
На лицах улыбки цветут, как цветы,
Море восторга, и хохота горы….

А рядом с прилавком мальчик стоит,
В ручки замерзшие дышит так робко…
Свет от прилавка мерцает, горит,
Весело смотрит медведь из коробки…

Тонко пальтишко на нем и стары сапоги,
Шапка дырявая на бок...

Бушприт скрипит, в ответ на трепет кливера,
Форштевнем взрезана зеленая волна.
Руке фрегат послушен твердой шкипера!
Соблазны берега испиты все, до дна...

Земля исчезла в мареве тумана,
Упругим налиты пассатом паруса.
Последней ночи сладкого дурмана
Витает пар... в ушах любимых голоса.

Свежо. С волны срывает пенный гребень ветер.
С похмелья, боцмана душа пылает, как в аду...
По палубе слоняется ирландский сеттер,
Ему на спину сев, бранится громко какаду.

А юнга, оседлав...