Песчаный дюн

Пух тополиный – в небо вихрем.
Ветвями землю гладит ива.
Трава, со стоном сладко-тихим,
Струится мягко, шаловливо.

Танцует хмель вакханкой юной,
Хвостом павлина машут тучи,
Прибой лобзает жадно дюну,
Свистит песок, срываясь с кручи.

Волна с коварством дикой кошки
Крадет расставленные сети.
От счастья захмелев немножко,
Гуляет ветер, вольный ветер.

С тучами над морем
Дождь пошел по мостовой.
Вдалеке, за дюной,
Стоит причал пустой.

Радуга над морем –
Разноцветный мост,
И к причалу вскоре
Кто-нибудь прейдет.

Боже, как я тебя люблю -
Это умонепостижимо!
Я тебя, как радар, ловлю,
Но всегда ты неуловима.

Ты таинственна, как Париж,
Грациозна, как олененок.
Боже, как ты легко паришь
Над душой моей удивленной.

Ты вонзилась в мои года,
Высока и стройна,как пальма.
Пусть наивна ты иногда,
Но порою ты гениальна!

Захватила врасплох, как дождь,
Налетевший внезапно в поле,
Словно в дерево крепкий гвоздь,
Вбит по шляпку в меня твой облик.

И не знал я, что так легко
Появляется в сердце...

Эстония, Эстония,
Откуда слышу стоны я?
С балтийских берегов?
Быть может, чем расстроенны
Сердца твоих сынов?

Нет, это стонут русские
И кто чрез врАта узкие
Избрал себе язык,
В краю, где дюны грустные,
Родился и обвык.

В краю, не взятом Одином,
В краю Россией созданном,
Без собственных царей,
Тех, кто тебя считает родиной,
Считают за зверей!

Ты трижды независима,
БравО тебе, брависсимо!.. –
В том нет твоих заслуг:
От всех свободна ИЗиМ-ов
Ты из...

На ласковом балтийском берегу
Лепили малыши песочный город.
"Вам нравится?" - спросил отец. "Угу."
Кипело дело радостно и споро.
Росли дома и башен купола,
По кругу встали стены городские,
Красиво к морю речка пролегла,
Мосты над ней нависли разводные.
По ней поплыли лодки, корабли,
Машины по дорогам... Город ожил.
И паркам даже место отвели,
Музеям и церквям и цирку тоже.
Как пчёлы над раскрывшимся цветком
До вечера творили город крохи,
Глаза горели творчества огнём,
Под "ахи...

Растекаясь полночной тенью,
По планете ползет туман.
Заполняет все тело ленью,
Шепчет вкрадчиво: «все – обман»…

Шум толпы и печаль разлуки,
Сладость битв и позор пораженья,
Плач детей и рожденья муки…
Все не так, это все сновиденья.

Иллюзорностью, словно одеждой,
Облаченные в грезы и думы,
Как ослепшие разом невежды
Мы неспешно бредем по дюнам.

Как в зыбучих песках, как в трясине,
Не дано хоть на миг отдохнуть.
Все идем и идем, как разини,
Потерявшие истинный путь...

В редкие минуты тишины
Сидя у открытого окна,
Мыслями уносишься в миры
Где ты был когда-то, но когда?

Где на море хмурая волна,
Сосны, дюны и древний янтарь.
Старый замок на вершине холма,
Как истории прошедшей старь.

Темный камень, поросший мхом,
И пустые глазницы окон,
Здесь когда-то правил тевтон,
А теперь тишины звон.

Ров, давно поросший травой,
Заржавевшие цепи моста,
Нет былой уж прелести той,
Что могуществом освещена.

Время вспять повернуть нельзя,
Все пройдет...

Сквозь реальность, уйду по тропинке фантазии в дюны,
Слушать ветра осеннего сосны тревожащий плач,
Представляя себя позабывшим корабль свой юнгой,
Доверяющим суше безумную смелость удач…

Поброжу по песку, на прогневанном холодом взморье,
И найду под ногой в жёлтой капле янтарной смолы
Лучик солнечный, выпавший в ночь удивительной зорькой…
Жаль, осколки чудес, застывая, печально малы…

Молочный рассвет лишь забрезжил несмело,
Откинув с опаской ночную вуаль,
Застенчиво, тихо и так неумело,
Что сразу же дымкой подёрнулась даль.

И тут же пред взором предстали картины:
Сиреневый лес и мосток, и река,
Сиреневой август идёт по равнинам
В сиреневом небе плывут облака.

Звенят тишины напряжённые струны,
Колышется шёлк белоствольных берёз,
А сена душистого, тёплого дюны,
Так пахнут полынью, что больно до слёз.

Там ветер, запутавшись в листьях осинки,
Застыл на...

Я видел желтую чешую пустыни,
раскаленную добела.

Следы змей, ведущих
к четверке людей,
что сидели напротив друг друга,
склонившись над солнечной дюной,
поющими
про горячую винную страсть
высушенных небес.

Там была женщина,
что кружилась танцем невесты,
обрученная жаром песка.

Когда издалека
вышла тень,
тень воина,
день клонился
к закату,
и грустью полной
луны
погребал в ущелье ночном
горящие голоса,
поющие о любви
и братстве таинственных муз.