Первая или последняя

Я хотел бы спеть песню любви,
Только мне ее некому петь.
Если нет моей в небе звезды,
То и в небо не надо смотреть.

Я хотел бы спеть песню огня,
Только больше огня во мне нет.
Только серого пепла гора,
И ручей мною прожитых лет.

Я хотел бы спеть песню души,
Но ее не услышит никто.
Ведь слова для нее не нужны,
Да и время ее уж прошло.

Я хотел бы спеть песню дождя,
Что прольется слезами в ночи.
Но на черных равнинах сна,
Не идут моей грусти дожди.

Я хотел бы спеть песню...

Разбежались по углам мыши,
Заскрипели в унисон двери...
Сердце бьётся, но всё тише, тише.
Оно больше никому не верит...
Оно больше никого не помнит,
Оно больше никого не знает.
Обливаясь кровью, просто тонет
И ничего не замечает...
И ему уже никто не нужен:
Оно стало лишь кусочком плоти
На асфальте, да в кровавой луже,
И застряло на последней ноте.

Как будто первый раз, вхожу в тебя, другую –
Оставленный мной сад на растерзанье зим
И, плача по тебе, я плачу и ликую:
Войди в меня и ты – я тоже стал другим.

Пусть будет этот день признанием ошибок,
Которых после нас не повторит никто,
Пусть капельки дождя на лепестках улыбок
Не упадут в тебе под розовым кустом.

Мы будем долго пить огонь вечерних радуг
И собирать рассвет в корзинки ежевик,
Чтобы, идя потом по утреннему саду,
Смыть старое лицо в твой ласковый родник.

Птенцом в моей твоя рука
и сердце билось звонко,
и словно бы издалека:
«Не тронь, не тронь девчонку».

Мы целовались первый раз
так жадно, откровенно
и было ново всё для нас
в любовных переменах.

И вся вселенная к ногам
упала безрассудно.
Мы благодарные богам,
что было так безлюдно.

Я первого свежего снега
Хочу быть сражён белизной.
Твоими, мой ангел, руками,
Тобою, тобою одной.

Скатай из судьбы моей шарик,
В меня же его запусти.
Срази. Чистотою избавлен,
Я чистым пойду по пути.

Израненная плачет ночь.
Измены ночь и ночь проклятья.
Из памяти гоню я прочь
Свою любовь, твои объятья.

Холодный ждёт меня рассвет
И утро первое разлуки.
Даю зарок, беру обет
Хранить молчанье горькой муки.

Пропел петух и чад свечи
Смешался с запахами боли.
Всё чудится, что палачи
Стирают с пальцев пятна крови.

Когда умрёт последний звук,
Бесшумно упадёт слеза.
Я вспомню ласку нежных рук,
Огромные твои глаза.

И грудь развеет тяжкий вздох,
Идущий с тёмной глубины.
Промолвишь ты: «Тебя не помню,
Но в этом нет твоей вины ».

И смерть безличья не страшней,
Но вот они, твои глаза.
В них только чьё-то исступление,
В них холод… стужи бирюза.

Алые маки в росе,
Темно-сиреневый луг,
Бабочка на колесе,
Моря шуршащего звук.

Ветер ласкает лицо,
Пахнут жасмина цветы,
Солнце крадется с ленцой,
Радуга строит мосты.

Зыбкость последних минут,
Тихо бормочет прибой.
Снова обратный маршрут,
Снова разлука с тобой.

Плеснет и солнца, и листвы последний день осенний.
Плеснет сиянья синевы осенний небосвод.
Летящий день не посулит ни ласк, ни потрясений,
Лишь суету, лишь суету сулит летящий год.

Уже итог определен, а слух уже подслушан,
Уже поранена душа скабрезным шепотком.
Уже кончается борьба, и храм полуразрушен
И суета, а суета растет, как снежный ком.

Случится радость пережить завистникам и стервам.
Они потешить поспешат и лапы, и уста.
И никому не объяснить, как страшно рвутся нервы...

Над каждой дорогой сияет звезда,
И нет на Земле государства без флага.
Но путь на Голгофу и путь в никуда
Всегда начинается с первого шага!