Перламутр

Опрокинута в небо, синеет река,
А ромашки как снег летним утром;
Здесь в полях и лесах заблудились века,
Растворились в росе перламутром.

Левитановский почерк берёз и ракит
В бесконечность несёт панорама,
И от края до края на солнце блестит
Золотая музейная рама.

И Россия ушла в корни этих берёз,
Поселилась в иголках сосновых,
И тихонько зовёт нас в мир сказок и грёз,
Из домов многолюдных и новых.

Бесконечная жизнь, бесконечные дни,
Только силы уходят до срока;
И среди суеты...

На лунных качелях нефритово-белых
парила меж тучек лесная богиня
в фиалковом платьице с вырезом смелым
и одуванчиковой пелерине.

Прелестная, чудо - глаза неземные,
смеялась, что тучки здесь все понарошку.
И трели звучали её зазывные,
спускаясь на землю мерцающей крошкой,

будили траву и цветы полевые.
Сверчки начинали водить хороводы.
А ивы, пижамы одев голубые,
со звёздами падали в темную воду.

Туман поднимался густым перламутром,
вставал над лугами ступенчатым сводом
и хор...

Посадили душу в тело,
и душа затяжелела;
обросла костями, мясом,
тяжеленной стала в массе,

И сочла за униженье;
и земной притяженье,
и отсутствие порханья,
и горячее дыханье,
новой плотности невзрачность...

Раздражает непрозрачность,
утомляет жажда, голод,
эти люди, этот город...

Есть у каждого предмета
и растения душа,
Только чем-то та и эта
обросли,
как и планета
обрастала неспеша;

Слой за слоем, гниль за гнилью,
мантией, корой... А ведь
и она была лишь пылью...

Новый день улыбается утром,
Умываясь осенним дождём.
Облака, загорев перламутром,
Говорят, что твой сон побеждён.
Ветер вновь разгулялся снаружи,
Листья ветками вновь теребя,
Всё сегодня не так, и к тому же,
Это я поздравляю тебя.

Будут настежь распахнуты окна,
Чтобы слышать могла только ты.
Голоса певчих птиц не умолкнут,
И распустятся за ночь цветы.
На столе будет торт со свечами,
И на нём надпись сделав любя,
Незаметно и как бы случайно,
Это я поздравляю тебя.

30.08.2010

Ты ищешь славу и публичность,
Тебе для этого нужна.
В себе большую видишь личность,
И всех милей тебе она.

Но в массах не найдя признания,
Страдаешь пылкою душой.
Её возвышенной метания,
Не оценил народ простой.

Но вспомнив в грусти ты, что гений,
Всегда не понят был толпой,
Своих непризнанных творений,
Опять любуешься красой.

В них много блеска с перламутром,
Везде пурпур и изумруд.
Высокий слог и всё так мудро,
И розы, между строк цветут.

Публичность — славься интернет...

Я тебе приснюсь под утро,
Чтобы ты летала тоже.
В яркой дымке перламутра,
Мы с тобой разделим ложе.

И движениям не хитрым,
Мы позволим нами править,
И когда сольёмся слитно,
Снам придётся нас оставить.

Мы продолжим делать это,
Припадая к изголовью.
Нарушая все запреты,
На занятия любовью.

Только если нам по нраву,
Быть вдвоём в минуты эти,
Перед кем же мы не правы?
Кто на это нам ответит?

Сны ведь в том не виноваты,
Что мы нравимся друг другу.
Всё, что знали мы когда-то...

Скрипнет дверца в апрельское утро.
Ветер звякнет связкой ключей.
Склянки окон в пыльце перламутра,
разбазарив остатки уюта,
скроют нежность бессонных ночей.

Солнце бросит крылья на ветки,
вместе с шёпотом веток дрожит
пыльный голос в гортани проспекта,
под унылую флейту рассвета
и усталую песню души.

Не найти здесь прибежища лучше
одиночества скверов пустых,
где под старой иссушенной грушей,
в смоге трав, словно в шерсти верблюжьей,
дремлет солнечный зайчик весны.

Ещё тепло, но солнце меньше греет
И неуютно стало ранним утром.
Теряют травы сочность акварели,
Переливаясь сонно перламутром.
Им, в серебристо-розовой одежде,
Не заискриться радостно, как прежде.
Подходит осень с журавлиной грустью,
И пахнет хлебом над святою Русью.

Сегодня город принял нас
Такими, как узнало утро.
Мы не искали нужных фраз
В постели цвета перламутра.

Откуда взялись силы встать,
Никто нам внятно не ответит.
Но дверь закрыта и опять
Мы очутились в нашем лете.

Катился день по мостовой,
Пуская пыль в глаза прохожим.
Газон не хвастался травой,
Но был заботливо ухожен.

А солнце нам смеялось вслед,
Дразнясь по-дружески лучами.
Махнули мы ему в ответ,
Но нас вокруг не замечали...

26.03.2014

Сквозь багровый огонь занавесок,
сквозь стекло, что заря перламутром
расписала, сквозь влажные фрески
переулков, сквозь окрики утра,
брось мне весточку взглядом осенним,
мимолётным, прозрачным, незримым,
и, как волны свинцовые ленью
застывают в душе пилигрима,
свет останется (всё остаётся),
будет жить где-то там, по соседству
с тишиной, на страницах неброских
сокровенной ноябрьской пьесы.