Перила

К утру в Ставрополь попал...
Город вам скажу прекрасный,
Несравним, с жизнью хуторов ужасных...
Хоть на административные здания посмотреть
Хоть на правоохранительные зреть...
Красоты не обыкновенной,
Деньги вогнано на них безмерной...
А у этих «работяг», что в этих структурах там сидят,
Особняки такие личные стоят,
Что ни в сказке рассказать,
Ни пером здесь описать...
Поэтом многодетные семьи у нас
Не могут концы свести сейчас...
Ну а соборы загляденье,
Хотя трудовой класс весь в...

Я ведь знаю про ту тоску
Отдалённой навек столицы
Не имею в виду Москву
Я за Питер хочу вступиться

Златоглавая не даёт
Императорских кровсмешений
По-ордынски и ест, и пьёт
И её почитает "гений"

Крепко держатся якоря
У Кремлёвских стен азиатских
За эпический гроб вождя
И лежащих в могилах братских...

А, по Питерской слободе
Ходят только одни поэты!
Их бранят, и в стране-избе
Запрещают читать куплеты

Может ветер им ледяной
Или с запада, что надуло
Но, щемящей своей тоской...

Зову тебя, мой дивный Гений.
Дышу усладой прежних лет.
Сквозь прах усопших поколений
Шлю сердца пламенный привет.

Ты Музе страстной был подвластен
Влеченьем истинным души
К поэзии живой и страстной,
Без пустословия и лжи.

Предметом чудного творенья
Восстань из пепла, дивный слог.
Наказом юным поколеньям
Неси свой праведный урок.

Не дай же вновь без сожаленья
Хитам заморского двора
Предать безжалостно забвенью
Величье русского пера.

Полумрак и огонек свечи,
В шарики катаю теплый воск,
Ты мое сознанье помолчи,
Знаю,тебе нечем мне помочь.
Будет вьюга бить в мое окно
Снежным вихрем ляжет на пороге,
Мне в моей душе уже тепло,
Мои мысли были ко мне строги.
Тень от свечки ляжет на листок
Я перо возьму и напишу,
То о чем лишь знает только Бог,
То, о чем предательски молчу...
В эту ночь признание мое
Полетит за вихрем в даль кружиться,
Не прочтешь...Да не тебе письмо,
То,чему не быть - не сбыться.
Жалость хежу гнева...

Я знаю точно,что не встречу
Тебя на улице в толпе.
Я знаю точно,не замечу
Твой облик на моем окне.
Когда молчит мой телефон -
Я знаю точно,это ты!
И больше мне не надо снов
Пересечений и мосты...
На мое утро ,тебе - вечер,
У тебя праздник, я - грущу.
У меня солнце ,тебе - ветер,
Ты там стоишь,я тут бегу.
Пусть ты обижен,я - довольна,
Я в гневе - ты наоборот,
Свободен ты, я - подневольна,
Из нас обоих кто-то врёт...
И я догадываюсь кто,
Ты тоже думаешь,что знаешь?
Эх, закрутили...

Силы огонь с силой.
Что может быть сильней?
Все, что душе мило,
Все, что живет в ней.

Любит поэт строчку.
Любит художник кисть.
Как ловелас ночку,
Сцену любит артист.

Силы огонь в душах
С силой стремится вновь,
Мир подарить лучшим,
Дать красоте любовь.

Силы огонь с силой,
И, напролом, порой,
Лезет перо в чернила,
Словно солдат в строй.

То ли мечта сбылась
Радугой пьяных дней.
Силы огонь с силой,
Что может быть сильней?

Ты Казанова счет своих побед,
Уже и не ведешь, перо устало.
А впереди уж новая встает,
И краше, и чертовски моложава.

Вперед мой друг, она тебя так ждет,
Побед труба манит тебя лукаво.
Я знаю, ищешь выгодный сюжет,
Амбициям своим, им места мало.

Расчет, всем в жизни двигает расчет.
Бездушие и здесь берет начало.
Вперед же Казанова, куш сорвешь?
Или судьба ему свое предъявит право…

Небо – в синих квадратах,
а на чёрной земле –
- голубиное братство
на едином крыле.

Вместе кормятся стаей,
вместе в небо гребут,
всё, мне кажется, знают,
и в согласии живут.

На стыковке с землёю,
потолок – небеса,
перья их не холёны,
но нежны голоса.

В сером парке скамейки
изогнулись в спираль,
кто-то цедит – Налей-ка –
кто-то целит в букварь.

На мальчишек старуха
всё скрипит, как кровать.
Стая – чинно и с брюха,
ей на нас – наплевать.

Провожаю глазами,
свист...

На бумаге перо оставляет таинственный след,
Целиком лист исписан чернилами в черных тонах,
От вечерней прохлады спасаюсь, укутавшись в плед,
Наблюдая, как небо затягивает все в облаках.

Мне не спится, но я не пытаюсь хоть как-то заснуть,
Знаю, что ты сегодня опять со мной будешь во сне,
А на утро мираж, растворившийся твой, захочу я вернуть,
Чтобы за руки взяв и обняв вновь прижаться к тебе.

Ты не знаешь, какая боль страшная в сердце живет,
Просто я ее в сердце упрятал за толстый...

Он время разлагал, сметал он крошки и в рот,
как бабка, как Евдошка, (войну и голод, пере-
жила, и хлеб всё берегла).
- А время жило?
- За поручни, сходило поднималось, раскаива-
лось и смеялось.
- А в отражения он верил, в эхо?
- Не так там всё, где право? а где лево? И каж-
дый раз ново, - вытирая глаза рукой, оправды-
ваясь- глаза слезятся.
- От напряжения, усилия, искрятся.