Пер

Совершенная сладость творческого одухотворения,
как сексуальное возбуждение
проникает химией в паутину нервных узлов
и расщепляется на мед.

Свет пробивается под кожу,
разливаясь спелым вином
и награждая безумием в водовороте сердца.

Несите любовь
и ненависть
на золотых подносах.

В моем
ненасытном голоде
найдется всякому место
под солнцем.

Хочешь, я проведу тебя
по тонкому лезвию наслаждения,
по раскаленной боли
и созерцательной ноте печали.

Смерть и рождения
дня...

Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался...

Нас мотает от края до края,
По краям расположены двери:
На последней написано: "Знаю",
А на первой написано: "Верю"

И одной головой обладая,
Никогда не войдешь в обе двери:
Если веришь - то веришь не зная,
Если знаешь - то знаешь не веря.

И свое формируя сознанье,
С каждым днем от момента рожденья,
Мы бредем по дороге познанья.
А с познаньем приходит сомненье.

И загадка останется вечной,
Не помогут ученые лбы:
Если верим - сильны бесконечно
Если знаем - ничтожно слабы...

В бункер, в ставку ли бодро зашли
Управители бренной Земли,
Сразу к карте - раздвинулись шторы:
Что ещё поперёк? - Рассуждай!
Вот... немного Аллах да Китай.
С Русью кончены все разговоры!

Всё оттяпано! Всё под уклон!
Их Москва - чисто наш Вавилон!
Изнутри себя сами ломают...
Доллар застит и совесть, и честь!
- Закавыки по душам их есть?
- Что повержены,
не понимают!

- О, славянская рабья душа!
Что по армии? - Бродит во вшах!
Тягачи без солярки заводит...
- Что их царь...

Побег её в траву презренно тих.
Бочком, крыло в сторонку, суть калека -
Так перепёлка от детей своих
Прохожего уводит человека.

Печальный вскрик, и ляжет на виду.
Защиты нет совсем у птицы божьей...
"Беспомощней добычи не найду!" -
Не без азарта думает прохожий.

Меж тем как мамка отвлекает взгляд
Взволнованного путника - цыплята? -
Уменьшенные копии цыплят? -
Сигают кто куда перепелята.

Уводит!.. Чтоб не тронул лиходей
Её птенцов... Миров несовпадение:
Что как геройство...

Мечты, душевные порывы,
Прекрасных слов пьянящий звук
Всё в рифме строк моих пытливых,
И крыльев музы робкий стук.

А мыслей, хоровод беспечный,
В игривой пляске не унять,
И в этой сутолоке вечной
Мне суть их верно не понять.

То мысли льются вереницей,
То спят на кончике пера,
А то кружат пугливой птицей
В ночи до самого утра.

Ловить капризное мгновенье
Я не намерен, не привык
Само приходит вдохновенье,
Как в келью праведный старик.

Всё небо в звёздах, с моря дует ветер.
Мы встретим со стаканами зарю.
Не говорю: «Забудем всё на свете!»
«Согреемся немного», - говорю.
Пусть длится ночь, пусть опоздает утро,
В объятьях дум сижу я у огня.
Пусть то, что я скажу, не так уж мудро,
Но мудрость друга – выслушать меня!
Пока любить и петь я мучим жаждой,
Пока, живой, теплом земли дышу,
Я жизнь продлю в её мгновенье каждом.
Мне некуда спешить
Я не спешу.
Любовь моя! Чтоб лет моих не выдать,
Не говори, что я устал и стар...

Не подрезайте детям крылья,
Когда Вы высоты боитесь,
Связав иллюзией бессилия
За то, что в небо не стремитесь

Им Ваши страхи неизвестны -
Они всегда летать умели.
А опасения уместны,
Когда все перья облетели:

Залюбовавшись небесами
И ослепленные полетом,
Вы страх в себе родили сами -
Не долететь к таким высотам

Из поколения в поколение,
Ощупав крылья осторожно,
Впускаем робко мы сомнение:
А если всё это - возможно?

Ведь, прежде чем поверить свято
Гнезда бескрылому покою...

"Россия, далекая, родная моя,
Ты прости, что на век я оставил тебя.
Так получилось, что, увы, навсегда,
Нас разлучила проруха судьба.

Здесь, на чужбине, в стране другой,
Каждый день я мечтал о новой встрече с тобой.
Мечтал, что когда-нибудь настанет тот день
И с Росси моей спадет "черная тень".

Здесь, на чужбине, меня не поймут,
Если про боль им свою расскажу.
Им не понять боль русской души,
Когда "брат с братом" общий язык не нашли.

А когда, Россия, душа тонула в тоске,
Я...

Боль заставляет нас жить по-другому.
Мысли сегодня не те, что вчера.
Зрелость приносит она молодому
и не возрасту крепость пера.

Даже без слов объясняет и учит,
вырвав из рук среди шторма весло.
Позже ковер из терновых колючек
выстелит, чтоб непременно дошло!

Кто еще гордость шипами излечит,
и принимает, как стаю волков,
самолюбивый поток красноречий
и сожаленья в объятья штыков?

Часто в агонии мы виним Бога,
напоминая капризных детей.
Но посмотри, годы там, у порога,
кто-то...