Печок

Горы, долы, лес дремучий...
На пеньке сидит коза.
Сверху тучи, рядом сучья--
Осужденьем голоса.

Говорили ей--Из лужи,
Из чужих следов не пей!
Вот и вышло, что из дышла
Ты коза , не воробей.

А коль жажда обуяла,
Ты испей, но знай всегда,
Что Ты этому начало,
Этой лужи и следа...

Вот летала бы вороной,
Не козлила по тропе...
Но коза всем отвечала.
Развалившись на пеньке--

Может я себе наградой
Эту тропку избрала?
Быть вороной я устала,
Нынче буду я коза!

Завтра--как...

Старого света помещики, осененные бузиною и
грушами, а вы послушайте историю о Пульхе-
рии Ивановне и Афанасии Ивановиче.
- И чего я о них не слышал?-(махал веером, отго-
нял мух), вибрирует мобила в кармане: «Сейчас,
кто-то звонит, достану, подожди,- говорит в тру-
бку, - не дышит? Да брось ты, претворяется, уда-
рили? Тупая травма живота, вот это да, покажи
его хирургу, какая у него группа крови? Машу?
Да, я сейчас её успокою».
- Кто продавил стул? вы Афанасий Иванович?
- Ничего...

Это ж надо игру пропустил.
Интерес к игре есс..печку мыл.
Ник(маленькая) хозяка стихи написала,
Молко аж с кастрюли сбежало

В темноте горит свеча
Теплая зимой изба
Возле печки - мышка
Тихо спит мальчишка

Прости же, ночь, я проспала
Сегодня звёзды голубые,
Они, не знаю, правда, были ль?
Луна? Её я не ждала!
Нашла ж она себе перину,
Отогревать бока и спину –
Храпит на мягких облаках!
Совсем изнежилась. Я ныне,
Во сне видала отчий дом,
И окна маленькие в нём,
(Тогда все были молодыми).
Там рисовал мороз на окнах,
Конечно, ёлки, а потом
Я грела детским их теплом,
И печка русская дышала –
Она в углу тогда стояла.
Как впечатлительно стекло –
Моё там детство восприняло...

Не дано, и не лезь ты к женщине-
Не хватай и не лапай ручищами!
И не место там поножовщине,
Уголовщине, матершинщине.

Без понятий и пьянство буйное
И застолье, что ядом пойное
Оттого и похмелье бурное,
Настроение в душе помойное…

Успокоишь себя распятием?
Или рюмкой в ночи заныканной…?
Понося все вокруг проклятием(!)
Пряча боль, как тряпьем затыканным.

Нет ума. Вылезает грубость,
Защищает хозяина пакостью.
Откровенная лезет тупость,
Пожалеть, призывая жалостью!

Ты...

Я к тебе в ночи крадусь,
Тихо, осторожно.
По кровати заберусь,
Это мне не сложно.

Прикоснусь к твоей груди,
Потеплее стало.
Чтоб тебя не разбудить,
Ты,ведь,так устала.

Прижимаюсь не спеша,
Слышу стук сердечка.
Притаился,чуть дыша,
Я живая печка.

Подползу к твоим губам,
Ягодное лето.
Ты прелестная мадам,
Со своим секретом.

Тела нежный, белый цвет,
Бархатная кожа.
Глажу прелести букет,
И целую тоже.

Ближе к ушку подберусь,
Это моя слабость.
Своим носиком уткнусь...

Твои стихи мне бередят воспоминанья.
Они скользят таинственным огнем.
Мой друг, какие испытанья,
Пришлет Господь, когда за ним пойдем?
Нахлынут мысли о прошедшем лете,
О печке в дальней и потерянной глуши
И вспомнишь ты о молодом поэте,
Служащем фимиамы для души.
О книги, вы лежите бездыханно,
И холодильник рёкот сторожит.
Пылится счастье юного созданья
Среди прошедшей тайны в той глуши....

Паломничества не было, одно, непонятно что
свершалось, то там, то тут возникали, огни,
смеркалось, в сознании, и главное, неважно,
закрыты глаза, были или открыты, шаткость
походки говорила, о, ни совсем адекватном со-
стоянии, головокружение выдавало адепта,
чрезмерное погружение не прошло бесследно,
даром, проявлялось лжелогикой, лжеанатоми-
ей и лжегенетикой, что позволяло ему возно-
ситься, и там, (ваня), носился в поднебесной,
(сфере), ходил, искал веру, всё посеял, кума...

Стою у старенькой избы,
Где дух столетий бродит.
Из покосившейся трубы,
Клубясь,тепло исходит.

Нет,рано нам за упокой
Жечь по Державе свечки,
Пока ещё горит огонь
В заветной русской печке.

Глотая запах от берёз,
Молчанья не нарушу...
И дым Отечества до слёз
Мне пробирает душу .