Печальный силуэт

На перепутье трёх дорог
Три выбора, три мира.
На каждом жизнь своя идёт -
Но всякая ли мила?
Ступив на первый ,
Став властелином чернозёма,
Печальный предопределил исход,
Ведомый ниточками злого.

Второй дорогой тот пойдёт,
Кому важна идея силы,
До совершенства доведёт
Свои корыстные усилия.

Дорога третья уж трудна,
На ней продержится лишь воля,
Она не всем ещё видна
И выше ней нет более.

Её задача - помогать,
Творить и привносить гармонию,
Две первые дороги очищать...

Я днем, что характерно, вижу сны,
А ночью нет, что так же характерно,
Когда желаю близости весны,
Пусть близость с ней воспримется не верно.

Не верую, не верю и не вру,
Завязанный собой в узлы и вены,
Когда рука скользящая из рук
Ведет через танцующие стены.

Я прижимаюсь к талии стены,
Вальсируя, порой, настолько скверно,
Что диски позвоночника спины
Позвякивают в такт с шагами нервно,

А диски позвоночника лица
Теряют информацию побитно,
Моргая, в ожидании конца,
Глазами...

Пусть приходят к тебе только добрые сны,
Сны, где небо - бездонное, чистое,
Где в бескрайних полях и на тропах лесных
Встретишь эльфов с глазами лучистыми.

Благородны черты древних рун, быль баллад,
И светлы их напевы печальные.
В стане Перворождённых и я был бы рад
Отогреться во снах твоих чаянных.

Где подгорные гномы, щедры и горды,
Выставляют богатства несметные
И чеканят дары, из глубинной руды
Выплавляя металлы секретные.

Где морщинистых троллей дорожная рать...

Звезда проколола собой небосвод,
по сердцу скользнула печально.
Её не заметил ночной хоровод
в своём колпаке ритуальном.

Хотелось бы видеть рождение звёзд,
их путь проследить до паденья,
и где зажигаются звёзды всерьёз
талантом, а не извращеньем.

Нельзя их просеять простым решетом.
Чем можно измерить сиянье?
Когда от сияния очень светло,
звезда получает признанье

Лишь миг между реальностью и сказкой,
Меня заставил повернуть назад.
Наполнив жизнь печальной, нежной лаской,
Тех навсегда ушедших в вечность дней!

Я вспомнил то, что было сердцу мило,
И выбросил в окно разбитые мечты.
И будто время для меня застыло,
Остановив заботы вечной суеты.

Ко мне вернулась память тех мгновений,
Когда я жил, не зная, что живу для всех,
И кто-то справа крикнул: гений, гений!
А слева разорвался громкий смех!

И я стоял среди толпы мятежной,
И будто демон...

Уловимо-восточный разрез
У пронзительно-западных глаз
С южным блеском полночных небес
И прохладою северных ласк,
Угловатая правильность губ
И печальной улыбки изгиб...

Губы сладко и сказочно лгут...
Я отведал чуть-чуть и погиб.

Идут мои дожди, ночные пилигримы,
Под окнами бредут, шуршат листвою влажной,
Все ночи напролет, чуть слышно, еле зримо, Откуда и куда, гуськом - не суть как важно.
Важнее для меня печальный шёпот листьев,
Влетающий в окно, распахнутое настежь,
И между старых лип вполоборота лица,
И взмах рукой - прости за нежное ненастье.
Не нам тебя судить, и ты нас не осудишь!
Покуда видишь ты, смотри, но не на запад.
Мы все одной крови, вдохни же полной грудью:
Когда приходит боль, она...

Ах! Безумное сердце мое,
Одинокое сердце мое,
Ты кричишь, и не слышит никто,
Ты всегда будешь в мире одно.

Ах! Жестокое сердце мое,
Сумасшедшее сердце мое,
В этот мир ты для горя пришло,
Ты в безумии рождено.

Ах! Печальное сердце мое,
Опустевшее сердце мое,
В адском пламени ты создано,
В твердый лед превращено.

Ах! Убитое сердце мое,
Позабытое сердце мое,
Ты распято сердце мое,
Ты разорвано сердце мое.

Ах! Безумное сердце мое,
Одинокое сердце мое,
Не растопит тебя никто...

Ты пишешь три буквы на мокром песке,
их тут же смывает волною.
Ты пишешь как в школе, на классной доске,
но здесь ты одна, предо мною.

Лишь рядом печальный стоит Карадаг,
вокруг него чёрные тучи.
Гроза на вершине, как огненный стяг
и гром отдалённый, трескучий.

Мы скрылись за камень огромный седой.
Три буквы написаны снова.
И их не смывало морскою водой.
На камне я выбил три слова.

Играет волна и ласкает песок,
и чайки садятся на воду.
Заехать бы нужно туда на часок...

Испарина с земли свежа и холодна,
Пролился дождь стеной, и тучи приподнялись.
В прорехах рваных синь небесная видна
На куполе густой, индиговой эмали.

Он замкнут над землёй чуть выше облаков,
И трутся об него мохнатые их спины,
И оттирают пыль полуденных ветров,
Слетевшихся с полей неведомой чужбины.

А бахрома дождя умыла каждый лист,
И на ветвях каштанов заиграли свечи
Фарфоровых соцветий, звон их бел и чист,
И тем печальней он, чем ближе волглый вечер...