Печаль твоя ещё

Мы пробуем на вкус печаль и радость,
Идя сквозь время, данных нам эпох.
Рожденье, детство, юнность, зрелость, старость,
Пройдя уходим, в свой последний вздох.

В конце спресует долгой жизни годы,
В нас память в шаг, их все в него вместив.
И не поймём, мы суть её природы,
Жизнь до конца, в телах душой прожив.

Став персональный, Взрыв Большой началом,
В рожденья миг, нас осознанье дал.
Чтобы в конце, мир смерти тронув жалом,
В небытиё, сознание послал.

Не думать ни о чём — быть...

Ты прости мне мечты ложь,
Отражение в ней зеркал.
Ты когда-нибудь всё поймёшь,
Я любил, но о том не знал.

Плачет горько осенний дождь,
Он как я, что-то потерял.
Виноградин-событий гроздь,
Бросив в них меня, мир съедал.

Постучится печаль в окно,
Не смотри в неё, не смотри.
Мы прошли сквозь неё давно,
Пустота оттого внутри.

Заступил за свою черту,
И за мною ты не ходи.
Ты прошла свою пустоту,
Радость ждёт тебя впереди.

И невольную, в слове ложь,
Ты прости, я глупец мечтал...

Где я, а где печаль Вселенной,
Я меньше точки в её снах.
Монетой мелкой я, разменной,
В не мной, затеянных делах.

За боль свою лишь я в ответе,
Мой — грех в ней и вина.
И вкус — и пряника, и плети,
Судьбе — я оплатил сполна.

Посмотрит в душу грусть Вселенной,
И я от боли задохнусь.
Я человек обыкновенный,
И велика, мне её грусть.

А мир суров и тела слабость,
Не оправданье для суда.
И вдруг притушит красок яркость,
Всегда незванная беда.

Где я, а где печаль Вселенной...

А що, зостається мені, печалю хмільний стакан
Розлука, сестра Журби, танцює зі мною канкан
А з нею, Туга і Сум, хай плачуть, по мене вже
Я осені не боюсь, кохання було, адже!

Хай плачуть Туга і Жаль, танцює канкан Печаль
Хай я, від туги, кричав, за те, я весну стрічав
Хай виють Туга і Жаль, хай сумно звучить струна …
Хоч Осінь уже прийшла, була ж, у душі Весна!

А що, зостається мені, Кохання хмільний напій
Тверезим не стану Я, Я до смерті, бранець твій
Я кличу тебе у сні, Я марю...

А я не весь, ещё истрачен,
А я не весь, ещё допет.
Трудом тяжёлым путь оплачен,
Но сожалений о том нет.

Ещё споём, ещё и спляшем,
С тобой мой друг, мы много раз.
В нас не погасят годы наши,
Огня души и блеска глаз.

Грудь колесом, пусть трус сутулится,
Мы не из тех, в ком страх живёт.
Не переулок путь, а улица,
А в душах — дерзости полёт.

Упав, всегда мы вновь вставали,
Во всём всегда шли до конца.
И не кляня жизнь за печали,
В них волю видели Творца.

И мы споём с тобой и...

Хороши зимой метели,
Город полностью в снегу.
Я с тобой в одной постели,
И покинуть не могу.
Всё никак не оторваться,
А хотели ведь гулять.
Повторим ещё раз двадцать,
Душ, обед, и вновь в кровать.

У весны свои приметы, -
Слякоть, оттепель, цветы.
Думать некогда об этом,
Если вместе я и ты.
Собирались прогуляться,
Вот лежим на простыне.
Повторим ещё раз двадцать,
И затихнем в тишине.

Лето для людей полезно,
Так и тянет загорать.
Нам хоть выйти из подъезда,
По пути кровать...

Я ещё способен на проказы,
Нрав ещё, как прежде заводной.
И иной раз, вспыхнув он мой разум,
Смыть способен, буйных чувств волной.

Не утратил ум ещё способность,
Новым жить, всё старое храня.
И сухой расчётливости робость,
Не коснулась, с возрастом меня.

Не коснулся мир меня маразмом,
Помню всё, хотя не назубок.
Помню как, товарищей всех разом,
Превратил, в господ времён поток.

Помню всё и не ослабло тело,
И крепка, по прежнему рука.
Лишь окрасить, трудностью сумела,
Сединой...

Свеча горела восковая
и, тая жидким янтарём,
по пальцам и на пол стекала
перед богатым алтарём.

Вдова не плакала, а слёзы
старались вылиться из глаз,
она божественно серьёзно
глядела на иконостас.

В руках вдовы свеча истлела,
она молилась в забытьи,
тянули певчие несмело:
«Прости нас, Господи, прости…»

Я без тебя уже давно,
Но боль не стала меньше.
«С тобою быть нам не дано»,-
Поется в чьей-то песне.
С тобою быть нам не дано
Здесь на Земле на грешной,
Но в небесах, там высоко
Вновь стану я невестой.
И вот тогда уже навек
Мы будем неразлучны.
Здесь жизни нет, там смерти нет,
Там облака, здесь тучи.

Луна взошла...
Туман меня оставил одного...
Красиво. Грустно.