Печаль и смех

Я отпущу тебе грехи
Перед твоею жизнью дальней.
Где ночь – твоя исповедальня,
Молитвой прозвучат стихи,
В твою пробравшиеся спальню.
И на себя возьму я грех
Вернуть тебе любовь и смех.

На лазурном зеркале
молочный мех.
Две фигуры держатся за руки.
Первая дрожит, как ветра смех,
у второй, надломленным крылом,
подступается движений сухость.
Слышится прозрачный звон
колокольчиков листвы.
Струится карамельным вкусом
солнечный янтарь.
Фигуры ковыляют вдаль.
Взгляд наивно бродит
в синих водах
неба.
И расстроенной струной
шепчут перекошенные рты.

- Ты со мной?
- Не знаю.
- А куда?
- Повсюду.
- Я боюсь легко, ведь ты со мной?
- C тобой. Ты будешь…
- Раз, два...

Слышишь. Пишешь.
Чтобы слезы твои легли на листе бумаги.

Ниже. Выше.
Поднимаешь свои почерневшие старые флаги.

Смехом. Криком.
Отдаешь свои чувства и рвешься на части следом.

За день. Мигом.
Все вопросы придут за твоим ответом.

Знаешь. Просто.
Ты один, ты кричишь, что уже на грани.

Рано. Поздно.
Всё как было, теперь уже никогда не станет.

Лейся. Плавься.
Остывай, превращаясь в осколок булатной стали.

Звуки. Краски.
Свет души - это всё что ещё у нас не украли…

Утро...

Народ веселится, а мне не до смеха:
Я слышу, как в эти морозные дни
Разносится гулким, раскатистым эхом
То, кровь леденящее, слово: «Распни!»

«Распни!» – рекламирует винная лавка;
«Распни! – говорят пивоваров уста.
И люди, всю нечисть скупая с прилавков,
Торопятся встретить рожденье Христа.

Звон рюмок ударам кувалды подобен.
Народ на расправу безжалостно скор:
Младенцу, ещё в материнской утробе,
Выносится смертный людской приговор.

Неужто должно было это свершиться?!
Но, видно...

С чем сравнить твою улыбку?
Может быть с рассветом ранним,
Или может быть с росою,
Что на листьях по утрам?

С чем сравнить твой смех не знаю.
Может быть с ручья журчаньем,
Ну а может быть с раскатом
Грома в месяце – июле.

Взгляд твой пристально-случайный
Так мою волнует душу,
Словно ветер рожь колышет,
Спелую и налитую.

Мы заключили с тобой
Мирный договор,
Но поссорившись
Забыли о нем!

Раньше встречи
Были часты,
А теперь они
мне так нужны!

А помнишь как раньше
Встречал ты меня?
Мы целовались с тобой
У дома стоя!

Я стою и
Тобою любуюсь.
Думая как бы стать
Твоею на век.

Ты не видишь
Те алые слезы,
Которые с кровью
Текут по щеке.

Но ты слышишь
Тот задорный смех,
Который всех
Отвлекает от бед.

Ты не увидишь
Те алые слезы,
Которые градом
Текут по щеке.

Ведь я разлюблю тебя...

Ты грустишь и твой взгляд устремлён снова вдаль.
Улыбнись, ведь улыбка нам жизнь продлевает.
Не пускай в своё сердце печаль,
Не горюй, в жизни всякое с нами бывает.

Не грусти, ведь не вечна печаль и тревоги.
После чёрной полоски, ждёт светлая нас.
Благосклонны всегда к нам с тобой были Боги,
В этом мы убеждались с тобою не раз.

Не грусти, пусть с тобою хитрить не умеем мы оба,
Всё равно, хорошо мы на свете живём.
Не грусти, что встречается зависть и злоба,
Вместе мы — сквозь неё...

Мне очень часто снится детство,
И дальний плеск прохладных волн,
И та забытая невеста,
С которой был я обручен.

Во сне я вижу тихий сумрак,
Вдали шатёр небесных туч,
Завесу от повозки шумной
По-над долиной летних кущ.

Я видел: солнце — словно обруч,
Луна — пахучий, теплый блин.
И там живет лихая сволочь,
Та, что звездой зажжет камин.

От сновидений нет лекарства.
И что такое горький смех?
Старинный клён монахом-старцем
Прощает мне мой смертный грех.

Прощеное оно, то воскресенье,
Но кто ж его простил так без меня?
Прихлопнув мир меж стиркою и пеньем,
Его я миновала втихаря.
Зашторил март сырое небо тенью,
И смех, и грех – заботы и дела.
Прошляпила святое воскресенье –
Хотела всех простить, и не смогла.
Верхушки тополей бесстыдно голы,
Зима и та, проститься не спешит.
Голодный пес босой у старой школы
От непрощенья моего скулит.
Простить бы всех, кого недолюбила,
И тех, кто сам любить меня не рад,
Простить бы зеркало...

Мой тесный мир
Всё контуры сужает.
В кругу факир
И пламя обжигает.

Разгадки снов
По книге перемен.
Нет больше слов
Молчание в замен...

Спираль ветвей...
Мне перемены обещает,
Но вой чертей
Все мысли прогоняет!

Тянусь на верх,
Да мне туда, я верю!
Но слышу смех
И все закрыты двери...