Парусами наполненных снов

Снова бреду по заснеженным улицам,
Ветер студёный швыряет в лицо
Колкие хлопья, и сдержанно хмурится
Серое небо, сжимаясь в кольцо.

Волею судеб на время заброшенный
В слякоть предпразднично шумной Москвы,
Вспомнил с любовью свой край, запорошенный
Белыми перьями зимней совы.

Вспомнил ушастое солнце морозное,
Стрелы, пронзающих ночь, фонарей,
Лико Луны, не по детски серьёзное,
Сполохи зыбких полярных огней.

Часто я белыми бредил берёзами,
Пьяными травами, щебетом птиц,
И...

Снова ветер подгоняет
Налегке сорваться в путь.
Он мои желанья знает,
Мне б в глаза твои взглянуть.

Прыгну в поезд беззаботно,
Ну и пусть, что на два дня.
Крикну горестям охотно,
Не ищите вы меня.

Я к тебе на встречу еду,
Что б скорей тебя обнять.
А душа поет победу,
Ликованья не унять.

Вновь слова меня согреют,
Пробежит по телу дрожь.
Назовешь меня своею,
Самой лучшей назовешь.

Как хочу опять услышать:
«Солнце, девочка моя!»
От такого «сносит крышу»
В мир безумия...

Снова жизнь мне дает испытание
Знаю я, за что эти страдания.
Чего ждать от Судьбины Высочества?
Одиночества ждать. Одиночества.

Суждено…Было мне предсказание.
Будет длиться мое наказание.
Как смириться мне с этим пророчеством?
Одиночеством жить. Одиночеством.

Поспешу от тоски и разлуки
В этот край, где закончатся муки.
Там не нужно ни имя, ни отчество…
В Одиночество, в одиночество.

Снова дым сигарет и бокал недопитый мартини.
Ты пытаешься в прошлом расставить все по местам.
Но в твоей голове лишь кривые и нет прямых линий...
Ты сегодня не с тем, все, конечно, не так и не там.

Не судьба, не сложилось и не за чем так сокрушаться.
Мир не рухнул, но время устало прорехи латать.
В зеркалах - отраженье твое начинает бояться,
Ведь немного еще - и ты вряд ли сумеешь летать...

Снова Лена голодает -
Бутерброд не доедает.
Потому что бутерброд
У неё не лезет в рот!

Снова парк наливается соками,
Ароматом весеннего зелия,
Каблучки по асфальту процокали,
Я за ними побрёл от безделия.

От « Ля Монти» красивые лодочки
Поплыли, завлекли, растревожили,
Не заметил ловушки молодушки,
В тот же миг оказался стреноженным.

Наслаждался глазами – маслинами,
Наливал ей вина «Прасковейского»,
Вечер, лучший костюм габардиновый,
Примерял и подсказывал действия.

Любят женщин силу и мужество,
Обожают стихов философию,
Мне казалось, Вселенная кружится...

Снова ветры листья ворошат
И осталось лето не у дел,
Осени шальной аэростат
Над любимым городом взлетел.
Показалось небо – обожгло,
Вспыхнули каштанов купола
И на сердце сразу рассвело,
И к тебе дорога привела.
Осень, эта Осень, как пожар,
Озаряет меркнущий пейзаж
И любовь, я знаю, Божий дар,
Наших чувств ликующих купаж!

По бульварам мы пойдём бродить,
Будоража сонные умы,
На язык любви переводить,
Страстное звучание струны.

Липочки в нарядах от кутюр,
Тополя им...

Снова вечер, шум машин.
Вот и день прошёл опять.
За окном шуршанье шин,
Скоро ночь и надо спать.

Жизнь как стих в четыре строчки:
Детство , юность , зрелость , смерть.
Между ними ставлю точки,
Пустота ещё в ней есть.

Мне из зеркала небритый ,
Человек в глаза глядит.
Грустный он ,а не сердитый.
Ведь душа его болит.

Что ж , лицо его побрею,
Мне такие не нужны.
Но его не пожалею,
Хоть и нет за ним вины.

Нет вины что он родился,
В той стране которой нет.
Что с мечтой своей...

Снова гонит зимний ветер к бергам остывшим льды.
Поднимает осень стаи с умирающей воды.
Собираются все к югу, чтобы вьюгу обмануть.
Только розовая чайка вновь на север держит путь.
То ли дух противоречья, то ли жажда чистоты
Манят птицу к месту встречи у завьюженной черты,
Где в зеленых льдах солёных талая вода пресна,
Где зимою просветлённо возрождается весна.
И покуда луч последний перед ночью не погас,
Дарит птице неразумной светло-розовый окрас,
Чтоб она потом от цвета озарённого...

снова дождь за окном, нараспашку балкон.
это слезы мои, это громкий мой стон.
это крик в бесконечность, это просьба о помощи.
умоляю тебя, пощади, все здесь сволочи.
ты мне не веришь? Убеждись тогда сам -
впереди ничего - только всякий хлам.