Парень с гитарой

За что мне дар был послан кем-то свыше?
Кто мне ответит? Кто меня услышит?
Всегда хотел быть тихим и простым,
И направлял к стихам свои персты.
Творить, творить... Всегда я жил строками,
И хоть творили до меня веками,
Я бредил ими в легкой тишине.
Зачем они рождаются во мне?
Мне не нужны ни слава, ни известность.
Дороже золота бывает честность,
Дороже золота бывает жизнь.
Мне много раз твердили: «Отрекись!»
Мне говорили часто, что писатель —
Всегда пустой, бессмысленный мечтатель...

Замрет и растает забытая скрипка
В просторе, где нет ни конца, ни начала.
Но что остается? Лишь феи улыбка,
Тень зеркала, музыка снова звучала.
И лунная ночь так была сиротлива,
И дивные кони спешили куда-то,
И скрипки охрипшей звучат переливы,
А в них только грусть, пустота и утраты.

Мы снова приходим в бескрайние дали
Мы снова там ищем пути виновато.
А что остается? Лишь море печали,
И страсти утихли, и птицы куда-то
Несутся, и нет ни конца, ни начала
У жизни и счастья, есть...

Я не в тот родился век,
и не в ту эпоху,
если б был я древний грек,
был бы выпивохой.

Если б в Средние века,
был бы мушкетёром,
и гонял бы в пол-пинка
гвардию с позором.

В девятнадцатом веку
я бы был поэтом,
разгонял бы грусть-тоску
рондо иль сонетом.

Мне бы в двадцать третий век
взять бы и податься,
средь космических парсек
с кем-нибудь бодаться.

Был бы парень хоть куда
и на загляденье,
без меня у них - бeда,
только приключенья.

А пока живу я тут,
и смиряя душу...

На Подкаменной Тунгуске
чум не говорил по-русски,
а в семье оленевода
младший сын гадал на воду.

По воде читал он годы
у людей, мутил их чувства
у гусиного прохода,
где вода темнеет густо.

Здесь изгиб реки таёжной
усмирялся, затихая,
и Тунгуска тёрлась кожей
в валунах, хребет сдирая.

Плечи круглые протоков
заголялись, остывая,
здесь мальчонка вострым оком
по волнам читал, играя.

Веткой он водил по кромке,
гимн слагал волне смиренной,
Дух шипел коленпреклонный,
как...

Розовое облако по небу
Гонит ветер утренней порой.
Розовое облако дождинки
Вниз бросает розовой рукой.

Капелька одна упала в море.
Маленький моллюск напился ей.
Вместе с ней глотнул зари крупинку.
Стало ему в сердце потеплей.

Долго на крупинку любовался.
Очень драгоценность полюбил.
Чтобы не погасла отдавал ей
Сердца жар. И плоть свою дарил.

Выросла жемчужина большою.
Сердце ей своё моллюск отдал.
Сам погиб, любовью озарённый.
Сердцем в той жемчужине сиял.

Как-то раз...

Сильнее смерти только память,
Но что мы помним о войне?
Мы научились словом ранить
Своих дедов в сырой земле.
"А я любил!"- вдруг из толпы,
На свет к могиле, парень выйдет.
А вслед за ним, - все братаны,-
"Ну кто теперь дедов обидит?!!".
И в этот раз, все замолчали,
Все те, кто память осквернял...
Сомкнувшись братскими плечами,
Полк павших войнов там стоял.

Дух не сломить ей, и не ранить,-
Сильнее смерти только ПАМЯТЬ.

Когда-то давно жил кореец один.
Весёлым, добрым и ловким он был.
Но мог быть и строгим, бескомпромиссным,
Мог быть непреклонным, резким и быстрым.
Всегда он был честен со всеми вокруг.
Мог сразу сказать, кто – враг, а кто – друг.
И лично счастье не «за оградой».
Жена, сыновья-погодки. Что надо,
Чтоб счастливо встретить старость свою?
Но – он погиб в жестоком бою.
Хоронят жена – мужа, дети – отца.
И кажется, горю не будет конца.
Но, придя в чувство, стали жить дальше.
И...

Я сегодня - выпускница,
В голове…бардак творится.
Платье шила месяц мама,
В нем - вся цветовая гамма,
Туфли выбирали вместе,
Я теперь - девица-песня!
Накрутили бигудями,
Надухарили духами,
Губки розовой помадой
Я была намазать рада,
И - на голову корону!
Не хватает только трону.
Ну да ладно, как-нибудь
И без трону обойдусь.
Обещала Сашке танец,
Не подвел бы он, засранец,
Он же закрутил с Наташкой.
Мне за Сашку что-то страшно,
Та вцепилась, как клещами,
Потанцует ли он с нами...

Ритмично барабаны бьют,
Играет музыка и пляшут люди.
А за столами водку пьют,
Напьются — драка снова будет.

Веселье быстро в горе переходит,
Там где его, в дурмане мы найдём.
А алкоголь всегда к беде приводит,
Когда не знают люди меры в нём.

И час назад ещё красивый,
Весёлый парень зверем стал.
Наотмашь бьёт со всей он силы,
Того, кто под руку попал.

Как много сгинуло талантов,
Себя в стакане утопив.
Певцов, поэтов, музыкантов,
По пьянке о душе забыв.

Ритмично барабаны...

Вновь сенсация для слуха:
Йог – штангист и гиревик
Сдвинул, привязав за ухо,
Многотонный грузовик.

Он гордится достиженьем:
«Кто такое повторит?!
Не беда, что в завершеньи
Ухо здорово болит:

Ведь не сердце – можно выжить».
Но неужто не понять? –
Уши дал Господь чтоб слышать,
А не тяжести таскать...

Может тренинг полушарий
И родит в мозгу прогресс,
Да, сдаётся мне, что парень
Головою только ест.